Стреломант. Дилогия (СИ)

А Ника тем временем уже заканчивала работу. Шестнадцать даргов в разнообразной нарезке уже лежали на траве, заливая ее своей черной кровью, и еще два оставалось. В рядах солдат тоже прибавилось раненых — один из даргов все же умудрился приземлиться на здоровяка с шестистволкой из-за того, что раненый гранатометчик промахнулся по нему в прыжке. К счастью, Ника и тут оказалась рядом, и снесла своими клинками лапы дарга раньше, чем он успел применить их по назначению, а следом за ними — и голову тоже. Убитых среди солдат не оказалось.

Двух последних даргов Ника прикончила одновременно — она просто появилась среди них, крутнулась вокруг своей оси и выбросила в стороны руки, из которых протянулись два кровавых хлыста. Они навылет пронзили даргов в районе сердца, и Ника, замерев на секунду, будто наслаждаясь моментом, втянула свое оружие обратно. Дарги, грохоча по броневой стали, покатились с крыши вагона, и Ника тоже опустилась, впервые за весь бой коснувшись ногами хоть какой-то поверхности. Она сняла капюшон, сдернула резинку с волос и тряхнула головой, освобождая хвост.

Отсюда была особо не видно, но, кажется, уши у нее пропали.

Впрочем, мне сейчас вообще особо не видно. И дышать тяжело.

А вот она меня видела. Даже не видела — почувствовала мой взгляд, что ли… Она внимательно посмотрела в мою сторону, нашла меня взглядом и — фшух! — одним моментом оказалась рядом!

— Идиот? — спокойно спросила она. — Я же велела спрятаться.

— Я хотел… Понаблюдать за работой… Великой Висла. — как мог обольстительно в своем состоянии улыбнулся я.

— Иногда мне трудно понимать других людей. — серьезно сказала Ника, и впервые за все время посмотрела на мою окровавленную руку. — Ты что, ранен?

— Дарг зацепил. — попытался отмахнуться я, но не смог поднять даже здоровую руку.

С лица Ники слетела вся серьезность, и в красных глазах вспыхнула самая настоящая тревога:

— Ты идиот?! Ты раньше не мог сказать?! Как давно?!

— Минут… десять.

Она сжала рукой свой говорящий карман и отчетливо сказала:

— Медика ко мне, готовьте носилки, заражение даргоном, десять минут!

Уже через несколько секунд рядом со мной очутились три солдата, два из которых тащили белые носилки, а третий прямо на бегу скидывал со спины объемный рюкзак с большим красным крестом.

Отказываться от помощи было глупо — если уж даже Ника так живо отреагировала на мою рану, то там явно что-то не в порядке. Поэтому я послушно лег на носилки, и позволил себе что-то вколоть. Потом меня подняли, и сквозь наползающую на сознание темную пелену, я отрешенно вспомнил одну вещь.

Я не забрал лук.

Глава 10

Сознание возвращалось ко мне рывками. Я будто выныривал из мутной непрозрачной воды, пытаясь хватануть немного воздуха, чтобы появились силы бороться дальше, но каждый раз снова уходил с головой. Я открывал глаза и видел над собой железный рифленый трясущийся потолок. Я закрывал их только чтобы моргнуть, но, в следующий раз открыв, видел уже совсем другое — взволнованные лица склонившихся надо мной людей. Снова моргал — и новая смена окружения — белый потолок, освещенный искусственным светом. Еще раз…

Ника Висла.

Без своей боевой трансформации Ника выглядела почти как простой человек — не торчали уши летучей мыши, и даже волосы из красных стали белыми, лишь с едва заметным розовым оттенком. Лишь глаза, ногти да губы остались ярко-алыми, но нет никаких гарантий, что это она не оставила так специально. Если бы она изменила и их на обычные, человеческие, возможно, я бы ее даже не узнал.

Ну или узнал бы не сразу.

На Нике больше не было красной одежды — сейчас она была одета в синие обтягивающие джинсы и свободную блузку, открывающую хрупкие плечи и острые, как два лезвия, ключицы. Рядом с Никой, прислоненное к стулу, стояло что-то высокое и тонкое, но я так и не разглядел, что именно.

Я снова моргнул, гадая, что увижу на сей раз, но картинка не изменилась — кажется, я наконец пришел в себя. Ника и правда сидела рядом со мной на стуле, положив ногу на ногу и играла в телефон — совсем как Юля в первый день нашего знакомства. А, может, и не играла, а занималась чем-то другим, но главное — все ее внимание было приковано к экрану, и я не преминул этим воспользоваться, чтобы украдкой, не поднимая головы и не крутя ею, одними глазами оглядеться.

Я был в больнице. Совершенно точно, это была больница — мне хватило одного визита в нее, чтобы понять, как тут все устроено. И железная койка, крашеная белой краской, на которой я лежал, и тумбочка рядом с ней, максимально простая и дешевая, и белая краска, которой была выкрашена вся палата, и даже ее размер — всего-то на одну койку, — все буквально кричало о том, что я в каком-то заведении, предназначенном для того, чтобы через него проходила масса людей. А стойкий больничный запах, который во всех мирах одинаков, окончательно ставил точку в вопросе, что это за заведение такое.

В палате царил полумрак, на одну из стен падал узкий яркий солнечный луч — стало быть, на улице все еще день, просто шторы закрыты.