Стрелы гламура

Елена Павловна на следующий день чувствовала себя гораздо лучше, во многом этому способствовал сухой пол и задобренные обещаниями скорого ремонта соседи снизу. Виктория поцеловала мать и отправилась к себе, она чуть не забыла книгу, взятую у Гаврика. Раскрыв ее на корявой подписи, она улыбнулась и искренне порадовалась за одноклассника. Действительно, такой прекрасный, чудесный парень обязательно должен кому-то нравиться. Жаль только, что она к нему испытывает только братские чувства. Когда Виктория спускалась по лестнице, зазвонил мобильный телефон. Она так ликовала утром, что на мгновение забыла о существовании Виноградова, и вот он напомнил о себе. Поинтересовавшись ее здоровьем и состоянием опорно-двигательного аппарата, Виноградов обиженно заявил, что прождал ее вчера в ресторане весь вечер. Виктория усмехнулась, вспомнив о том, с кем он ее там ждал, но виду не подала, пытаясь говорить непритворно. Она вчера не смогла прийти потому, что помогала маме ликвидировать потоп в квартире. В принципе это было почти что правдой. Виноградов поверил и заявил, что им нужно обязательно встретиться для того, чтобы зайти в загс и написать заявления на развод. Вот это номер! Виктория опешила и села на ступеньку. Виноградов решил с ней развестись.

В глубине души она надеялась на то, что он, увлекшись Мариной, поймет, что лучше Виктории никого нет и не было, раскается и приползет к ней на коленях. Она, конечно же, встретила бы его равнодушно и холодно, но сладость от его поражения была бы полной. Она сама должна была первой потребовать развода. Но делать было нечего, развод так развод. Виктория согласилась встретиться в один из дней на следующей неделе в загсе, но Виноградов ответил, что они могут написать заявления поодиночке и встречаться им совершенно незачем. Стало ясно, что он не хочет ее видеть. Это еще больше обидело бывшую жену, и она выдала ему все, что считала нужным сказать скряге, оставившему квартиру без мебели, а ее – без средств к существованию. Виноградов сослался на занятость и оборвал разговор.

Итак, он потребовал развода. Рано или поздно это должно было случиться, Виктория это знала, но все равно не была к этому готова. Она в раздумьях о своей неудавшейся судьбе добрела до магазинчика и попыталась открыть дверь. Та не поддавалась. Виктория поглядела на часы, было начало одиннадцатого, Машка должна была час как работать! Вот и полагайся на неопытную девицу! Виктория безрезультатно дернула дверь с новой силой. Табличка «Закрыто» колыхнулась перед ее глазами с обратной стороны. Ключа у Виктории не было, и она запаниковала. Сейчас, не дай бог, явится хозяйка – толстая громкоголосая особа с выкрашенными пергидролем волосами – и учинит гнусную разборку, почему магазин еще не работает. Ругаться с ней не хотелось, и Виктория принялась бить в дверь кулаками. Наверняка ленивая Машка притащилась в магазин вовремя, но забыла обо всем на свете, разговаривая по телефону с ухажером! Кулаки издавали мало звука, и Виктория стала бить в дверь ногами.

– Головой не пробовали? – поинтересовался приятный мужской голос. Вика подняла глаза и застыла с поднятым кулаком. Мужчиной оказался Славик. Тот самый, который вместе с ней изображал любовную сцену для Виноградова в дешевом номере отеля. – Голову, говорю, не пробовали использовать по назначению? – снова спросил он, оглядывая ее с ног до этой самой головы.

– Больно будет, – автоматически ответила ему Виктория.

– Я не бить ею предлагаю, – сказал Назаров, – а думать. Некоторые иногда головой думают. – И он кивнул на режим работы магазинчика, вывешенный тут же на входной двери.

Виктория поглядела на то, что она писала собственной рукой, и опешила. Воскресенье – выходной день. Сегодня воскресенье. Этого еще не хватало, чтобы он подумал, что она – городская сумасшедшая.

– Дверь проверяю, – деловито сообщила она Назарову, – выходной день, мало ли что. А вам, собственно, какое дело? Вы что-то хотели купить у нас для своей раскрасавицы? Еще двадцать пар обуви? Она что – тайная сороконожка? Или она ею, как крокодил Тотоша, питается? Могу сказать, что отечественная обувь вредна не только для ног, но и для желудка.

– Очень смешно, как крокодил Тотоша, – передразнил ее Назаров, – снова выкрутилась!

– Ага! Я поняла! – воскликнула Виктория. – Вы за мной следите! Или преследуете!

– Очень надо, – возразил Назаров, – я просто мимо проходил. Тут мой офис, – и он указал на соседнее здание. – Мы, не к ночи будь сказано, работаем по соседству!

– Ха! – поймала его Виктория. – А сегодня, между прочим, выходной день и для офисов.

– А я начальник и сам себе устраиваю выходные!

Виктории страшно захотелось схватить эту непробиваемую твердолобую мужскую голову и стукнуть ею о дверь. Но она справилась со своим порывом и презрительно сощурилась.

– Начальник? Что ж, гражданин начальник, ступайте отсюда к себе в офис. Там ваша сороконожка уже поджидает с бутылкой шампанского и ведром льда. И нечего нормальным людям голову дурачить глупыми советами по поводу ее прямого назначения.