Стрелы ярости

– Вперед! Щиты и мечи к бою! Выпотрошите мерзавцев!

Хамианцы шагнули вперед. На их лицах ясно читалось нежелание драться с обезумевшими от жажды крови варварами. Уверенность вениконов заметно возросла, как только они увидели, что противник хочет оказаться где-нибудь подальше от поля боя. Примерно полдюжины варваров нахально выступили вперед и принялись тыкать в щиты хамианцев длинными мечами. Какой-то веникон, совсем обезумевший при виде такого слабого отпора, резко выбросил руку с мечом, и острие клинка, скользнув над верхней кромкой щита, попало лучнику в горло. Хамианец забился в конвульсиях и рухнул на землю, разорвав линию щитов. В образовавшуюся брешь тут же рванулся другой варвар. Лезвие его меча, описав в воздухе страшную дугу, прошло на волосок от намеченной жертвы, смертельно перепугав солдат, стоявших справа и слева. Внезапно центурия разделилась на две половины, образовав в середине разрыв шириною примерно в два шага. Если не закрыть его сразу же, дикари проникнут в него и начнут рубить головы в обе стороны, полностью лишив Восьмую центурию и без того сильно пошатнувшегося боевого духа. Марк отбросил деревянный посох, выхватил спату и вцепился в рукоять гладиуса, собираясь встать в образовавшийся просвет, но тут его отпихнули в сторону.

– Сирия! – вскричал Кадир, прикрываясь щитом, и бросился на варваров.

Марк с двумя обнаженными мечами беспомощно стоял позади бойцов, без всякой возможности добраться до вениконов, колотящих по стене щитов, и с ужасом следил за своим опционом, ожидая его скорой гибели. К его удивлению, неизменно миролюбивый хамианец воткнул меч в живот ближайшего варвара, пнул его ногой, вытащил клинок и парировал атаку слева почти равнодушным движением щита. Взмахнув мечом, уже окрашенным алой кровью, Кадир с такой силой вонзил его в шею очередному противнику, что снес ему голову с плеч. Брызги крови оросили бойцов в первом ряду, и воздух наполнил металлический запах.

– Дочь Вавилона!

Это крикнул не впавший в боевое безумие Кадир, а один из лучников, стоявших с ним рядом. Как удар грома, предваряющий ярость начинающейся бури, этот крик внезапно привел хамианцев в движение. За какое-то мгновение их кровь вскипела, и, к изумлению Марка, те, кто стоял в первой шеренге, бросились в атаку, пустив в ход ранее бесполезные мечи. Не все удары попадали в цель, но через десять секунд у ног хамианцев лежало с полдюжины мертвых и умирающих варваров, а сами они при этом потеряли лишь одного человека, который в пылу сражения выскочил из-под прикрытия сомкнутых щитов. Его смерть была быстрой и бессмысленной. Внезапное появление Кадира в первом ряду сражающихся полностью изменило ситуацию: жалкая беспомощность превратилась в неловкую, но целеустремленную атаку. Хамианцы не собирались отступать, не добив противника.

Марк быстро сориентировался и решил отказаться от первоначального плана. Он сделал Второй когорте знак оставаться на своих местах и бегом помчался в конец шеренги, выкрикивая на бегу:

– Восьмая центурия!

На мгновение на полем битвы повисла странная тишина. Появление Марка в конце строя привлекло внимание и вениконов, и римских воинов.

– Восьмая центурия, вперед, к берегу!

Из толпы выбрались два вениконских воина – один тощий, жилистый, с двумя копьями и маленьким щитом, а другой – огромный детина с палашом в руках. Они с яростной решимостью кинулись на Марка. Не дав хамианцам времени отреагировать, центурион выступил вперед и увернулся от брошенного копья, просвистевшего мимо его головы. Выбрав тощего варвара в качестве первой мишени, поскольку тот на пару шагов опережал более массивного товарища, Марк шлепнул по его щиту длинной спатой, а потом с молниеносной быстротой повернулся на полный оборот и оказался справа от варвара, который теперь прикрывал его от веникона с палашом. Кавалерийский клинок описал длинную дугу и вошел в незащищенный правый бок копейщика. Чудовищной силы удар слева рассек правый бок под ребрами почти до самого позвоночника, так что кишки хлынули в отверстие. Смертельно раненный воин со стоном выронил щит, закачался и обмяк, не в силах устоять на ногах от страшной боли.

Быстро перенеся тяжесть тела на другую ногу, Марк выпрямился и толкнул раненого копейщика в сторону второго веникона, который вытаскивал меч. Недолго думая, центурион сделал выпад. Спата прошла сквозь тело умирающего копейщика и вонзилась в живот второму варвару. Марк выпустил рукоять меча, поднял над головой гладиус и, ткнув в замерших на месте вениконов блестящим клинком, прорычал:

– Восьмая центурия, вперед! Пленных не брать!

Лучники двинулись вперед с неумолимой силой прилива. Клинки гладиусов мелькали вдоль шеренги серебряными и багряными вспышками. Растерянные вениконы либо гибли в неравной схватке, либо перебегали по мосту из поваленных деревьев на другой берег. Всего дюжине вениконов удалось избегнуть устроенной хамианцами резни: двое из них так спешили перейти мост, что оступились и упали в реку. Бурное течение тут же уволокло тела.