Стрелы памяти

Вечерняя заря Параскева земляникой да малиной окрасила закат. Неугомонный холостяк ветер нагонял тяжелые грозовые тучи. Вернулись цыганки в табор с дневной добычей с базара. Развели цыгане костер, каждый в общий котел свою лепту привнес. Доволен барон, идут дела. Запела цыганка протяжную песню о вольной воле да цыганской доле. Подхватили песню остальные. Заиграла скрипка… Слушал барон эту песню и чувствовал в своем сердце глубокую боль и тоску по покойной красавице жене, подарившей ему единственного сына Шандора. «Красив и ловок Шандор! Пришла пора выбирать ему жену. – Все знает баро о своих цыганах. Каждый у него как на ладони. Знает он, что не спускает глаз его сын с молодой цыганки Лалы – дочери Азы и Петши. – Да, молода она еще, но как славно поет, – думал барон, – как смело и гордо держится эта молодая цыганка!»

Затихли песни, разошлись по своим шатрам ромалэ. Табор погрузился в глубокий сон. Изредка то тут, то там раздавался здоровый мужской храп. Шандор не мог заснуть. Сидя на берегу реки, он думал, как глубоко в его сердце запала эта гордая молодая красавица Лала. Вот и сейчас, глядя на воду, видел он, как она танцует, как развеваются в танце ее кудрявые волосы.

– Лала… – прошептал Шандор.

Позади вдруг послышался шорох. Оглянувшись, он увидел большое пятно, надвигавшееся на него из темноты.

– Это ты, Какарачи!

Через высокую траву и кусты к нему шел его новый друг. Конь, подойдя к Шандору, ткнулся носом в его плечо и пошамкал губами над ухом.

– Сухарик хочешь, да? Ах ты умница!

Конь осторожно принял угощение и, похрустев сухарем, несколько раз покачал головой.

Время шло своим чередом. За летом пришла ранняя осень с запахом поспевших яблок, меда, хлеба нового урожая и терпким ароматом увядающей полыни. Все прохладнее и длиннее становились ночи. Бабье лето было в самом разгаре. Молодой конь Какарачи привык к своему новому хозяину. Такой искренней и преданной любви он за свою жизнь ни от кого не чувствовал.

Дни напролет Какарачи проводил со своим человеком. Он полюбил его запах и ласки. Сливаясь в единое целое, они вольно скакали по бескрайним лугам. Конь доверял молодому цыгану, чувствовал его искреннее восхищение собой, силу и ловкость.

– Ну что, друг, давай, покажи, как ты прячешься от урядника, – сказал коню Шандор.

В тот же миг конь, вытянув передние ноги и склонив голову, лег и прижался к земле.

– Молодец! А как ты его напугаешь? – спросил цыган.

Конь быстро вскочил на ноги и поднялся на дыбы. Картинно подняв верхние веки и оскалив зубы, угрожающе начал перебирать в воздухе передними копытами.

– Красавец Какарачи! – довольно похлопав коня по мощной шее, восхищенно произнес Шандор. – Заслужил! Держи кусочек. – Угостил он своего любимца и поцеловал в мордочку.

– Совсем ты молодец! Большой молодец! Скоро мы с тобой уйдем из табора. Пойдем искать себе славу как настоящие воины. Так велит мне наш закон. Закон халадытка рома. А пока гуляй на воле, Какарачи! Придет время, надену я на тебя лучшее седло, самую красивую сбрую, и поедем мы с тобой в далекие края. В такие далекие, что все называют эти края Дальним Востоком. Будем мы там драться в кровавых боях с врагами нашей земли – японцами. С молитвой будем встречать каждое утро восход солнца и благодарить Бога за жизнь. Я попрошу старую Зару сделать и для тебя талисман на удачу. Заговорит талисман мудрая Зара, и ни один штык, и ни одна пуля не тронет тебя, Какарачи!

Конь радостно топтался на месте, изящно согнув шею, перекинув густую и длинную гриву на одну сторону. Шандор приметил, как конь втянул уголки губ, что означало подчинение и готовность верно служить хозяину.

…В середине октября, на православный праздник Покрова Пресвятой Богородицы, в табор явился урядник и принес весть об отправлении двух молодых цыган в действующую царскую армию. Шандор ждал этого дня. Радостно и одновременно грустно было на сердце у него.

Из-за полога соседнего шатра на него смотрела та, краше которой не было на свете. Проходя мимо и зная, что она смотрит на него в щелку полога, он спросил:

– Будешь ли ждать меня, моя чиргенори (звездочка)?

– Сколько дышать буду! – ответил девичий голос.

Шандор тут же направился к своему отцу.

– Отец, уже недолго до моего отъезда на фронт. Благослови меня на свадьбу с Лалой.

Немногословный и строгий барон, внимательно выслушав сына, с достоинством одобрительно кивнул головой. Он давно присмотрел эту гордую и ладную цыганку, ждал лишь слов сына.

Достойная дочь выросла в семье Петши. Как положено, был проведен уговор и соблюдены все обычаи. Табор весело праздновал свадьбу Шандора и Лалы. Уже за полночь гостям вынесли корзину с простыней – подтверждением невинности невесты. Брызнули цыганки водой на простыню, и расплылись пятна крови. Раздались одобрительные и восхищенные крики цыган. Состоялась свадьба!

– Благородная и чистая семья твоя, Петша! – громко сказал барон. – Пусть будут мир и счастье в наших семьях!