Стремглав к обрыву

– Что произошло?

Он пожал плечами.

– Где Рода?

– На вечеринке.

– А ты почему не с ней?

– Потому что мы проиграли, – горько сказал он. – По-моему, праздновать поражение глупо.

– Проиграли? – повторили мы хором. – В том году у команды Сити-колледжа не было равных.

– Да, проиграли. Сколько раз повторять? 54:37.

Дэвид присвистнул.

– Каким образом? – спросила я.

– Теперь-то какая разница?

– Надо отсюда убираться, – шепнул мне Дэвид, и я вспомнила о его родителях.

– Пошли, – сказала я и потянула Мартина за пальто. – Давай пройдемся.

Он поднялся. Мы вышли из дома и пошли по Второй.

– Но как же так! – сказала я. – Если Рода решила пойти на вечеринку, почему ты не пошел с ней?

– Потому что это глупо, – со злостью ответил он. – Ты же не будешь делать очевидную глупость?

– Немного развлечься – глупо?

– Развлечься, развлечься. Меня тошнит от этого слова. Вы с ней, наверное, одни и те же книжки читаете.

Мы дошли до Шестой, где нас уже нельзя было увидеть из окон дома. Дэвид и я в нерешительности остановились. Я понимала, что надо взять Мартина с собой, но тогда этот замечательный вечер тут же закончится.

– Вы сейчас куда? – спросил он.

– Так, пройтись.

Он ждал. А я не могла себя пересилить. Да и Дэвида вряд ли устроила бы прогулка втроем – жди новой ссоры.

– Иди домой, – сказала я, умоляюще глядя на брата. – Я скоро вернусь. – Он стоял, опустив голову, даже не посмотрел на меня. Я потянулась к нему, чмокнула в щеку. – Дождись меня. Приду – поговорим.

Он резко развернулся и пошел прочь.

– Эй, малыш! – крикнул Дэвид. Мартин обернулся. – Если наткнешься на моих стариков, мы ходили с тобой на баскетбол, я потом пошли в гости.

Мартин посмотрел на него невидящим взглядом, пожал плечами и пошел назад по Второй авеню.

Я вернулась поздно, чувствуя себя ужасно виноватой. Мартина не было. Я не стала выключать свет, чтобы не уснуть, но это не помогло. Утром, когда я проснулась, свет все еще горел. Постель Мартина была не смята. День прошел в хлопотах по хозяйству. Отец отсыпался. Мать время от времени спрашивала, где Мартин, и я отвечала, что нечего беспокоиться, он уже взрослый. Но сама волновалась ничуть не меньше. После обеда я несколько раз прошлась по Второй мимо дома Джерри Гликмана и других мест, где мог оказаться Мартин. Наконец я его нашла. Он сидел на лестнице у дома Вивиан Мандель, вытянув перед собой руки, а Вивиан с серьезным видом пыталась распутать бечевку, натянутую на его растопыренные пальцы. Увидев меня, она хихикнула.

– Привет, Руфи, – крикнул Мартин. – Как дела?

– Как сажа бела.

– О-хо-хо, – вздохнул он, обращаясь к Вивиан, – с ума сойти, какие в нашей семейке все остроумные.

Вивиан снова хихикнула. Он наклонился и громко поцеловал ее в нос.

– Мартин, сказать маме, что я тебя видела? Она волнуется.

– Ну конечно сказать! Скажи, что видела меня, скажи, что я… как там дальше в этой песенке? Забыл.

Вивиан хихикнула.

Я посмотрела на нее. Дешевая потаскушка (миссис Ландау уверяла, что такие встречаются только в католических школах) со смазливой мордашкой без единого признака мысли, стройными ногами и невероятных размеров торчащей вперед грудью, которая считалась достопримечательностью всего квартала и являлась предметом непомерной гордости ее обладательницы. Я никогда не обращала на Вивиан внимания, мне она была безразлична. Сейчас же я с удивлением читала на ее лице выражение страха, вызова, ненависти. И это идиотское ее хихиканье!

– Может, спустишься и поговорим? – спросила я Мартина.

– Старшая сестра, – ответил он, – говори прямо здесь, пусть моя подружка слышит.

– Мне надо знать, придешь ли ты сегодня домой.

– Я бы не прочь, но сама видишь, я… хм… – подняв руки с натянутой на них бечевкой, – я тут попал в плен к одной доброй вдовушке и ее очаровательной дочурке.

Вивиан хихикнула.

– И рад был бы вырваться, – он сильно натянул бечевку, – но стоит мне попытаться, путы становятся еще крепче.

Я стояла рядом и не могла заставить себя уйти.

– Не бойся, – внезапно осмелев, вставила Вивиан, – мы его не съедим.

– Вот как! – Он изобразил недовольство. – А что ты мне обещала?

Ее просто раздувало от гордости, но она не смогла удержаться и фыркнула, громко объявив, что Мартин «кошмарный». Эдакая застенчивая шлюшка – даже ему не удалось скрыть отвращения.

– Слушай, Руфь, передай им, что я когда-нибудь вернусь, ладно? Скажи, что я жив, хотя вряд ли их это сильно волнует, и что обо мне тут нежно заботятся.

– Небось, получше, чем дома-то, – выпалила она.

– Послушай, ты, если не можешь помолчать, иди наверх и подои свое вымя, – сказала я.

– Ну, знаешь! – Она в ярости вскочила. Мартин давился от смеха, но она этого не замечала. – Это что за выражения? Со мной в жизни так не разговаривали!

– Не сомневаюсь.

– Да кто ты такая? Чего ты так задаешься? Воображаешь, ты тут самая умная?

– Ладно, детка. – Мартин тоже поднялся и стянул бечевку с пальцев. – Замнем.

– Ах так? Тебе наплевать на меня! – завизжала она. – Ей, значит, все можно, раз она твоя сестра! А ты уже и нюни распустил!