СтремгLOVE

– Ну, как тебе сказать... Тут на примере только и можно объяснить. Свобода, значит, слова... Пресса – это как бы такой юродивый. Если он с утра встанет, выбежит на площадь с умной харей и начнет орать, что царь у нас неправильный, – это точно добром не кончится. А как невинность соблюсти и капитал приобрести? Надо выждать, когда у царя будет лирическое настроение, надо к нему поближе подкрасться и, именно дураком прикидываясь, сказать: «Николку маленькие дети обижают... Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича». И тут нужен точный расчет – чтоб царь был близко и успел остановить горилл из своей security. И когда бояре или там кто заорут: «Схватите дурака!» – ну, как Коржаков наехал на Гусинского, – чтоб царь сказал: «Оставьте его. Молись за меня, бедный Николка». Ну, типа, чтоб в предвыборной кампании ТВ на царя не наезжало. Вот тут, в таких условиях, в такой вот промежности свобода слова только и может быть.

– Эк ты сказала – в промежности.

– Ну что ты придираешься? Красиво же сказала. Образно. И ты все понял.

– Да-да... А там, когда у юродивого копеечку забрали, он из-за этого требует вышки для мальчишек! Все, стало быть, из-за бабок...

– Ну. О чем я тебе и толкую битый, как раньше говорили, час.

– Так, значит, если я правильно понял, первый журналист был Хам?

– Типа?

– Он опубликовал гениталии своего папаши. Мог бы их прикрыть, а вместо этого предал гласности факт обнажения.

– О! Видишь, все ты понял наконец. Кстати, образ красивый, это я тебе как медик медику говорю...

– Слушай, Леха, а чё у нас Коля с Федей не здороваются? В одном отделе работают, а делают вид, что и не знакомы вовсе...

– А, это у них идет битва за заказы. Они просто враги теперь!

– А что там у них?

– Люди гибнут за металл.

– Типа, какой?

– Алюминий... Там заводы делят, и ребята на разных олигархов работают.

– Но ведь есть и хорошее в этом! Видишь, там где-то за металл люди стреляют друг в друга, а эти просто дуются, а до стрельбы дело не доходит.

– Да просто деньги не те. Помельче.

– Но мне нравится, что оба изображают целок...

– Да, и еще меряются – у кого дача больше и квартира подороже... Ладно-ладно, лишь бы на пользу делу! В результате оба олигарха обосраны, читатель примерно себе представляет, как и на сколько каждый из них своровал, – но и ребята заработали немного. А если б каждый писал свою правду бесплатно, результат бы тот же был, как это ни странно.

– Смешно.

– Ну.

– Ну ладно, вот ты, Леха, монархист и почвенник, – это Женя добродушно накинулся на Леху, который с похмельным, несвежим лицом как раз вошел. – Какого ты вообще хера работаешь тогда на евреев? Если ты такой умный?

– Дурак ты! Сам, что ли, не понимаешь? Что тут непонятного? Детей мне надо кормить? Надо. Вот я и работаю в коммерческой газете. А за идею, настоящие тексты, я пишу в патриотическую прессу... В «Намедни»... Очень, кстати, полезные тексты пишу и нужные...

– Да что ты детьми прикрываешься? Ты бы сам вместо «Парламента» курил бы «Приму», а вместо single malt своего каждодневного водку бы пил, причем по праздникам только – вот бы тебе и не надо было продаваться.

– Я виски не от жира пью, а просто так для печени лучше.

– Для печени вообще не жрать лучше. А не, блядь, виски... Он вот про печень все волновался, что ее евреи ебут, – а его самого печень заебала. Видишь, такая еврейская месть... Ха-ха.

– Вот, к примеру, я – профессиональный журналист, – сказал Леха, входя в комнаты фотослужбы.

– А моя профессия – получать хорошую зарплату, – незамедлительно ответил ему Женя. Леха звучно плюнул себе под ноги и таки вышел. Как ни хотелось ему стрельнуть на пиво и поговорить об умном. Хотя, надо сказать, через полчаса Леха таки вернулся. Причем с пивом – он показывал, что и сам может решать вопросы. Вслед за ним в комнату вошел старый журналист Джемс Кабанков. Леха только начал было развивать мысль:

– Страной должны управлять только русские, да и то не все – только не имеющие денег и не знающие иностранных языков. Поскольку им бечь некуда. И вот они будут обустраивать Россiю до последней капли крови. Понимая, что у них права нет на ошибку!

Леха начал было, но Женя его перебил:

– Православным хай Бог допоможе, а жидам добрый дэнь!

– Здорово, евреи! Привет, Джемс, – покосился на новенького Леха. – Вот не дай соврать – евреи, если им Россiю не удастся обустроить, сбегут. А русские останутся. При любом раскладе. Они же ответственность чувствуют. Вот потому только им и надо дать избирательное право!

– Что, и тебе дать?

– Ну, я и так не получу – в рамках своей концепции.

– Что так?

– А я же знаю иностранный. Так что мне не положено.

– Ну, Леха, как ты знаешь, так это простительно. Ты слов двадцать знаешь из английского! А то и все тридцать! Ты у нас, брат, просто большой образованец... А мне, как еврею, не давать, значит, голоса?

– Ну, Джемс, успокойся. Говорю тебе – мы вместе с тобой будем молчать. Ты и я. А русский народ пусть голосует.

– Да... А может, наоборот сделать? У кого есть миллион – вот тот пусть и голосует. В смысле, сумел свою жизнь наладить – пусть и за всю страну решает.