Стремительный (ЛП)

— Ооо, я думаю, что я как раз представляю. Быть запертым очень интересно, Алекс. У меня было много времени, чтобы подумать. Ты хотела меня, хоть я и не давал тебе ничего, правда? — он наклонился вниз и коснулся моего носа своим. — Ты не можешь это отрицать.

Не могла понять, я была возмущена или потрясена его предположением.

— Признай это! Ты была избалованным ребенком, избалованной маленькой паршивкой, которая, недолго думая, выбросила меня, словно мусор, когда не смогла получить то, что хотела.

— Я любила тебя! — закричала ему в лицо. — Я чертовски сильно тебя любила.

Я повернула голову и молилась о том, чтобы матрас поглотил меня внутрь.

О, Господи. Я была подавлена.

Его молчание давило больше, чем его тело. Он обернул пальцы вокруг моих запястий.

— Что ж, ты нашла довольно забавный способ показать это, — наконец произнес он.

У меня не было слов для ответа. Его пальцы сжали мое горло, все еще угрожая наказать.

— Пожалуйста, Райф, — шептала я, мой голос надломился. — Не делай этого.

— Не делай этого? Ты даже не представляешь, что ты натворила. Я хочу выжать каждый последний вздох из тебя. Я хочу ломать тебя, пока ты не обвиснешь в моих руках.

— Пожалуйста, — умоляла я.

— Они изнасиловали меня там, Алекс.

Я не могла дышать, не из-за того, что его руки сжимали меня, а потому что впервые позволила себе понять, что именно я с ним сделала.

— Убей меня, — горячие, соленые капли сожаления стекали в мой рот. — Я заслужила это.

Он зажмурился — его глаза были наполнены болью — и сильнее сжал горло.

Мой рот открылся, и я ахнула, перед глазами плясали огромные пятна. Комната сужалась, стены меркли с каждым ударом моего сердца. Я думала, что это последние его удары.

— Сделай это, — пропищала я, голос покидал меня.

— Блядь, — выдавил он. Уязвимость в его голосе разбила меня на две половинки. Он отпустил мое горло, и я вдохнула воздух, думая, что мои легкие сейчас лопнут.

— Я хочу забрать твою боль, — сказала я, закрыв глаза. Я принесла ему так много страданий и боли, испортила его жизнь. Я причинила боль единственному парню, которого любила.

— Мне жаль. Мне очень жаль, — я повторяла это вновь и вновь, моля, чтобы он поверил мне, мечтая повернуть время вспять. — Если ты хочешь поговорить об эт…

— Заткнись, — он развернул меня к себе, и прижал к своему телу. — Слишком поздно. Ложись спать.

Вместо того, чтобы вернуть меня в подвал, он прижался ко мне, одной рукой играя с волосами, а второй обнимая за грудь. Его ноги переплелись с моими.

Я понимала, что мы еще вернемся к этому разговору. Он не остановится, пока не узнает правду, а я думала, сколько еще смогу продержатся. Сколько еще удушений выдержу? Сколько еще часов проведу связанная в холодном подвале? Сколько сексуальных пыток еще вынесу?

Я сжала руки в кулаки, поднесла их к дрожащим губам и вонзила ногти глубоко в ладонь. Когда дело касалось Райфа, я никогда не знала, что последует дальше, никогда не знала, на что он способен, особенно в свете теперешних событий. Вздрогнула, подумав о том, через что он прошел. Я была избалованным, испорченным ребенком. Эгоисткой. Я должна была прекратить это. Я должна была рассказать всю правду полиции, но шли часы, большинство из которых я провела в шоке, и я потеряла все мужество, которым могла обладать. Часы превратились в дни… дни в месяцы… месяцы в годы.

Все это время Райф был в а аду.

Несмотря на то, каким он стал жестким, я верила, что ему не наплевать на меня, где-то внутри все еще существовал парень, которого я помню. Он, возможно, любил бы меня, если бы все было по-другому. Если бы я не сломала его.

Но жизнь это жизнь. Я не могла вернуть прошлое. Я могла только смириться с настоящим, как бы оно ни ранило меня.

Позже, когда его дыхание сменилось на тихий храп, я аккуратно высвободила свои волосы, и сдвинула его горячую руку с моей груди. Миллиметр за миллиметром, я выбралась из его хватки и выползла из постели. Когда пол заскрипел подо мной, я сжалась, страх рос в моем горле огромным комком. Я не двигалась. Сглотнув, медленно двинулась в сторону лестницы, что ведет на первый этаж.

Господи, я дрожала как осиновый лист. Все это напомнило мне один из фильмов ужасов, которые я часто смотрела с Лукасом — тот, в котором я кричала на героиню из-за ее глупости, потому что у нее не было никакой возможности выбраться живой из дома.

Я должна. Для нас обоих. Я не имела ничего против него. Ужасы, которые он испытал в тюрьме, были на моей совести. Я не заберу их у него, и не буду пытаться загладить вину. Мы все совершаем поступки: плохие и хорошие. Когда речь заходила о плохих, Райф и я имели равный счет.

Поэтому я должна убраться отсюда до того, как ситуация обострится и он сделает что-то, о чем будет жалеть.

Я спустила лестницу, боковым зрением наблюдая, как он спит. Она с огромным шумом ударилась о пол, заставив мое тело сжаться. Райф перевернулся, укрывшись одеялом, и в какой-то момент я захотела лечь рядом с ним. Смешно.