Стремление к героизму будет вознаграждено (СИ)

Разыгравшийся после прогулки аппетит улетучился, словно того и не было — юноше ничего не оставалось, кроме как сесть в одиночестве на пенек, уставившись в никуда, и погрузиться в перебивающие друг друга мысли. Ралафара он не боялся ни раньше, ни сейчас, с самого начала понимая, что при желании или необходимости тот играюче расправится с ним. Куда страшнее было бы промолчать в момент, когда твои честь и достоинство унижают, а тебя самого клеймят предателем — Линур предпочтет погибель, нежели добровольно будет оконут в дерьмо с головой.

О причинах опрометчивости и безрассудности Рафа, вспоминая его состояние последние дни, догадаться было несложно — в лагере присутствует некто, кто пугает товарища пуще смерти, заставляя совершать его сумасбродные вещи. Пришедшие на смену надежности и продуманности князя эмоциональность и поспешность могут погубить и его самого, и подобранного им по пути парня.

Выждав с полчаса, Лир оставил костер тлеть, чтобы тот согревал землю еще какое-то время, а сам улегся поближе к углям и закутался в теплый самодельный спальник. Он собирался дождаться Ралафара, но совсем скоро сон взял свое, забрав вместе с собой и все переживания человека. В этот момент между стволов деревьев, метрах в двадцати от места привала, вдруг треснула ветка и темный силуэт, шурша пологами одежды, быстро пошел в сторону лагеря.

***

Линур крутил меч в руках и все никак не мог смириться с мыслью, что тот может быть одновременно как легким и удобным, так и невероятно красивым. Албус был сделан из качественной стали, длина его клинка достигала восьми с половиной десятков сантиметров, а рукояти еще пятнадцать. Это немного длиннее предыдущего оружия юноши, однако идеальная балансировка компенсировала различие в размерах и позволяла ему чувствовать себя комфортно с новым оружием с самых первых секунд. Эфес украшался белой гравировкой по серебру, изображающей красивые узоры в виде вихрей и тянущихся вверх наподобие ростка тонких лучей белоснежного света; гарда была короткой и представляла из себя семь плотно переплетающихся между собой гладких сзади и выступающих зубчиками спереди прутьев, заканчивающихся с обеих сторон острыми наконечниками; рукоять вместо привычной обмотки из кожи состояла из металла внутри и темного дерева снаружи, не натирая ладонь и не выскальзывая из рук во время использования. Последней и вместе с этим самой заметной деталью стало шестиугольное навершие с не пропускающим свет белым драгоценным камнем в центре, грани которого переливались под яркими лучами светила.

Помимо всего прочего оружие являлось артефактом, что поразило Лира до глубины души, ведь он никогда прежде не держал в руках магический предмет. Даже в самых смелых мечтах ему не могло почудиться, что он когда-нибудь станет обладателем настолько дорогой вещи. Сомнений быть не могло: оставленный у спальника меч однозначно предназначался для Линура, ибо на нем нет привязки, как нет и владельца. Волнение, охватившее парня с головой, заставляло его сердце биться чаще, а руки подрагивать. «Свой артефакт. Со способностью. С возможностью возвращения из любого уголка Рутткорда обратно к владетелю. Это просто немыслимо!» — не мог поверить в столь сладкую правду Лир.

Черные ножны с искусным белым рисунком рвущихся вперед двух коней и создаваемых ими потоков ветра уже висели на поясе, а удобная рукоять лежала в ладони юноши. Он собирался потратить всю ману на привязку прямо сейчас, но переживал остаться с пустой шкалой на долгое время прямо перед поездкой в замок и вовсе не выдержать силу артефакта. Детишки любят пугать друг друга страшилками о том, как матерые воины завоевывали в турнирах и битвах лучшие клинки и луки, но спрятанная в оружии неукротимая мощь не поддавалась даже сильнейшим и сводила их с ума, превращая в кровожадных безумцев или беспомощных дурачков. Однако в отличие от многих других сказок, рассказанных под ночным небом, эта являлась чистейшей правдой, ведь Рутткорду давно известно, что процесс внедрения артефакта в Систему человека определяет, кто в связке станет головой, а кто — руками.