Стремнина

Приближались первомайские праздники. Теперь, после перестройки, единственный выходной на 1-е мая никто не считал праздником — обычным нерабочим днём. Марина Михайловна вспоминала, как в прежние годы можно было прийти в любой дом и встретить празднично накрытый стол, сияющие улыбки. А каким приподнятым, возвышенно-торжественным было тогда настроение у всех! Она любила демонстрации, атмосферу всеобщего ликования, когда люди плясали, кто под гармошку, кто под духовой оркестр, пели, шутили, орали «ура!». А на балконах домов, мимо которых нарядной рекой лилась людская толпа с цветами, флагами и транспарантами, с улыбающимися ребятишками на плечах отцов, стояли радостные жители, размахивая флажками. К этим праздникам люди готовились загодя, «доставая» продукты, отстаивая в очередях, чтобы всё было чин-чинарём. К торжествам обычно обновляли и гардероб.

Душа давно уж не поёт в весенний праздник Первомая. И не зовёт восторг в полёт, на струнах праздничных играя… Ушло в туман, в небытие всё, что когда-то согревало — нам было тесно на земле, восторгу места было мало. Мечтали яблонь насадить на Марсе — песни «Юность» пела, и во Вселенной те сады нас звали не сидеть без дела… Эпоха новая пришла, всё опоганив без разбора: Где ложь, где правда?.. Вот, дела! Разрушить враз всегда мы споры! Ушёл и романтичный дух, и в смысл деяний нету веры. Всё превратили в прах и пух: у нас все крайности — без меры.

Теперь-то Марина Михайловна, конечно, знала, что за всем этим великолепием стояла ложь и много всякого наносного… Ей вдруг вспомнился один страшный эпизод из последних лет советской власти.

Ранним утром она стояла в очереди к входу в гастроном, ожидая его открытия (люди приходили заранее, чтобы первыми войти в магазин и успеть купить необходимое — продуктов привозили мало). Когда стали открывать двери стеклянного тамбура, началась давка, очередь уплотнилась так, что никто не смог бы втереться со стороны. Вдруг толстое дверное стекло лопнуло. Какого-то мужчину проткнуло насквозь огромным острым осколком. Кто-то перенёс раненого в сторону и вызвал «Скорую», но основная масса, не обращая внимания на происшествие, ринулась к полкам с молочными продуктами и худющими синеватыми цыплятами. До какого зверства можно довести лишённых нормального существования людей,  ошеломлённо подумала тогда Марина.

Но возвращаясь к празднованию Первомая, она помнила сегодня и другое состояние своих земляков — ощущение братства, душевного подъёма, несокрушимой веры в «светлое коммунистическое завтра»…

— Мам, слышишь, даже духовой оркестр под окнами играет, ну прямо, как в былые времена! — Яна выскочила на балкон.

Погода стояла прекрасная, солнечная, тёплая. Мимо окон, действительно, прошагал, наигрывая марши, духовой оркестр, хотя ни парада, ни демонстрации в этот день не намечалось — и в душе моментально возникло ощущение праздника. Марина Михайловна стала тормошить Евгения Ивановича и Яну:

— Ну! Женюша! Дочка! Как проведём этот день? Может, съездим куда-нибудь — на дачу или за город? Не сидеть же дома! Пошли, хотя бы, гулять! Быстро позавтракаем, нарядимся и — вперёд!..

— Знаешь, мама, вчера Саид предлагал поехать с ним на машине куда-нибудь прокатиться. Он должен позвонить. А, может, раз есть желание, мы все вместе поедем?

Евгений Иванович замотал головой:

— Нет, я вам не попутчик! Я лучше схожу на базар, куплю что-нибудь и приготовлю вам к приезду вкусненькое, а в оставшееся время газетку почитаю. А вы езжайте, если Саид не будет возражать.

Семья быстренько позавтракала. В это время позвонил Саид и, узнав о желании Марины Михайловны участвовать в автопрогулке, предложил, пригласить для компании Костика с Машей. Подобрав брата и его жену в условленном месте, компания уже через час ехала в сторону Медео, коротая время анекдотами и шутками. Настроение у всех было приподнятым.

В горах было гораздо прохладнее, чем внизу, в городе. А волшебный воздух пьянил без вина! Саид остановил машину возле одинокого деревца, расположившегося на пригорке. Дерево это оказалось знаменитым и слыло в народе как «дерево желаний», на каждой его веточке были завязаны разные тряпочки и тесёмки, которые символизировали загаданные желания. Дерево, судя по легенде, должно было их исполнить. Молодёжь азартно полезла вверх, срочно придумывая сокровенные просьбы. Произносить их вслух было нельзя (задуманное не сбудется!) — и ребята, смеясь, нашёптывая каждый своё, привязали к дереву по тряпице. Потом направились к плотине. С неё открывался прекрасный обзор кажущегося маленьким катка Медео. В советские времена он имел статус международного, здесь проходили соревнования по конькобежному спорту. Название катка было известно всему миру. А сейчас он превратился в обычную площадку с искусственным ледяным покрытием, куда алмаатинцы приезжали развлечься и покататься. В тёплые дни на катке можно было часто встретить людей в купальных костюмах и плавках и… на коньках.