Стремнина

— Ну, дорогая моя, я считаю, что лучше твоей кандидатуры на вакансию директора нет, — сказал он как-то. — Я сделал всё, чтобы довести эту мысль до руководства. Но я не бог, а Индия не та страна, где женщинам позволено делать карьеру наравне с мужчинами. Во всяком случае, создать такой прецедент способен только Сунил Малхотра. Все остальные, наверное, будут против. Он прогрессивный, современно мыслящий бизнесмен. И он, полагаю, может назначить тебя, вопреки мнению других. В том, конечно, случае, если ты убедишь его, что никто, кроме тебя, не справится с делом лучше, и что ты, став директором, принесёшь ему максимально возможную прибыль.

В этом году мы достигли миллиона долларов годового оборота. В следующем его, скорее всего, устроит оборот не меньше, чем в два миллиона. Не смотри на меня большими глазами! Я всё просчитал. Поверь. Ты можешь достигнуть такого рубежа. Согласен, это нелегко, но вполне вероятно, если для этого всё поставишь на карту! — Он несколько секунд помолчал. — Вот что… Ты не жди от него инициативы в назначении тебя на пост директора, можешь и не дождаться. Иди ва-банк!..

— Что ты имеешь в виду, Радж? — вспыхнула Яна — Неужели… ты способен подумать, что я ради карьеры должна напроситься в… Ну, нет! Я даже произносить не хочу это слово! Это не для меня! Не ожидала такого… — Яна резко развернулась, чтобы уйти, но Радж схватил её за руку:

— Я совсем не то имел в виду! Как ты могла такое подумать? Под словом «ва-банк» я подразумеваю, что ты должна, не дожидаясь его решения, заявить ему, что рассчитываешь занять этот пост, убедить его, что лучше тебя ни один индус не справится с этим. Ты сама пообещай ему двухмиллионный годовой оборот к концу следующего года. Он должен почувствовать в тебе мужскую хватку. Рискни! Подумай, что ты теряешь? В крайнем случае можешь за наглость лишиться работы. Да любая индийская компания, узнав, в каком ты работала представительстве и кем, моментально возьмёт тебя на работу с двойной зарплатой. Поверь, я знаю, о чём говорю. Да! Это я такой жмот, — он рассмеялся, — экономил на зарплате. Зато учил тебя, стараясь изо всех сил! Ты оказалась талантливой. И я горд тобой, ты превзошла все мои надежды! Так что мой тебе совет: наберись решительности и — вперёд! Сунил таких волевых сотрудников любит.

Когда я приеду на новое место работы, сообщу тебе все свои координаты, и ты всегда можешь звонить мне, рассчитывая на помощь и совет.

— Ох, как страшно мне, Радж! Но я постараюсь оправдать твою веру в меня! Я просто обязана сделать это, чтобы ты никогда не пожалел о вложенных в меня усилиях!

— Вот и молодец! Другого ответа я не ожидал. Что-то в последние дни на работе такая запарка, что не остаётся времени на то, чтобы нам побыть вдвоём. Но я обязательно найду для этого время! Я хочу напоследок надышаться тобой, насмотреться на тебя! Раствориться в тебе! Страшно подумать, что я тебя, возможно, больше никогда не увижу.

Яна молчала. Глаза её были полны слёз. Она опустила их и, безнадежно махнув рукой, вышла из кабинета.

Вечером, сидя в трамвае, она думала о том, что остаётся одна-одинёшенька. И вдруг каждой клеткой своего тела почувствовала свою незащищённость. Как устала она доказывать, что сильна, как мужик! Доказывать всем и вся! Поминутно, ежечасно! Конечно, можно казаться сильной, когда за твоей спиной мощный тыл — умный, деятельный и решительный мужчина, который предоставляет высокую степень свободы, но в любой момент готов поддержать тебя. Но когда ты готова в одиночку впрячься в воз с почти непосильным грузом… хочется завыть по-бабьи. О, боже, чуть не проехала остановку, спохватилась Яна и ринулась на выход.

До её дома осталось полтора квартала. Яна купила девчонкам чупа-чупс, мандаринов и направилась по ставшему ей уже родным скверу, стремясь поскорее обрести привычные тепло и домашний уют.

Приблизившись к подъезду, она увидела поджидавшего её Саида. «Надо же! Смотрит с такой нежностью и грустью! Мама говорит, что она сочувствует ему. А у меня все былые порывы, будто испарились. У меня нет сил выслушивать его и отвечать ему резкостями тоже нет сил»

Яна вяло поздоровалась.

— Я себя неважно чувствую, прости. Если, как всегда, ты желаешь завести пластинку о восстановлении семьи, то… давай, как-нибудь в другой раз. Сегодня у меня просто нет сил. Я очень устала.

— Как же! Всё понятно! Тебе не дороги дети! Тебе не дорог их отец, твой муж, кстати, до сих пор! Ведь у тебя все мысли заняты красивым молодым директором!

— Знаешь, я сегодня даже не имею желания осадить тебя, поставить на место. У нас в офисе меняется руководство, и в связи с этим работает проверяющая комиссия. Не известно, кто станет новым директором. Я вся на нервах. Устала. Если тебе нечего сказать нового, то извини… И разговор наш будет не завтра и даже не через неделю. — Она резко открыла дверь и вошла в подъезд.