Стремнина

К удивлению Марины Михайловны Яна быстро вернулась одна, молча сбросила куртку и уселась на прежнее место за столом. Перемотав плёнку, она снова начала слушать: «…and I have fallen to you from the star right in to your arms…» («Я упал к тебе со звезды прямо в твои руки…»). Марина Михайловна подошла к дочери, мягко обняла её за плечи:

— Что случилось, котёнок, почему ты так быстро вернулась?  

— Отшила я его, мам, ну зачем он мне? Не хочу морочить ему и себе голову.

Сделав вид, что ей надо заниматься, Яна деловито склонилась над конспектом и принялась что-то писать.

С возвращением Саида стала часто звонить Лена — подруга Яны, которой хотелось рассказать о многих новостях на прежней Яниной работе, в том числе, и о том, что мистер Саид почему-то ходит чернее тучи, что он очень переменился после возвращения, всё время молчит и часто пребывает в состоянии необъяснимой отрешённой задумчивости, хотя дела в фирме идут, вроде бы, неплохо. После её звонков Яна подолгу вечерами сидела, глядя в одну точку, распластавшись локтями на столе и положив подбородок на ладони.

Что и говорить, Марина Михайловна страдала вместе с дочерью. Но чем она могла помочь ей? Ведь Яна приняла мужественное решение и была абсолютно права! Но душевный дискомфорт дочери не давал ей покоя. Ей было невозможно жаль и этого юношу, которому, как было очевидно из слов Лены, тоже не просто дался разрыв их отношений. Марина Михайловна постоянно думала об этом, свалившемся на их семью знакомстве, которое внесло в жизнь столько лишних и никчёмных переживаний.

Приближался женский праздник 8-е Марта. Как всегда, Марина Михайловна хлопотала на кухне, готовясь встретить семью сына за праздничным столом, пекла пироги, бегала по магазинам, закупая продукты, подарки и дочери, и снохе от себя и от имени Евгения Ивановича.

В этот замечательный день он с утра сходил на рынок и принёс жене огромный букет цветов, который был воздвигнут в центре праздничного стола, возвещая о наступлении весны. Настроение у всех было приподнятое, все возились на кухне, накрывали на стол. Вскоре появились и Костя с Машей, тоже с подарками маме- свекрови и сестре-золовке.

Все расселись за столом, шутя и болтая на различные темы, Костик сыпал анекдотами. Царила столь любимая Мариной Михайловной задушевная семейная атмосфера. И тут раздался звонок в дверь. Со словами: «О! Кого-то ещё бог послал!» хозяйка дома направилась в прихожую и широко распахнула дверь…

Там с букетом роз, таким огромным, что из-за него Марина Михайловна не сразу разглядела чёрные глаза, отражающие невероятное волнение, стоял Саид. Он протянул Марине Михайловне букет, перемежая русские и английские слова, поздравил её с женским праздником, не решаясь войти.

— Ну, что же через порог-то? — спросила с улыбкой Марина Михайловна, жестами приглашая его внутрь.

— O, no! — нэт, I must go, — растерянно твердил юноша.

— Какое там «я должен идти!» — Марина Михайловна, не допуская возражений, взяла его за руку и потащила в квартиру. Саиду ничего не оставалось делать, как раздеться и пройти в гостиную, куда с выражением сюрприза на лице повела его мать Яны.

Саид смущённо поздоровался со всеми, и на мгновение, которое показалось Яне вечностью, встретился с нею взглядом. Марина Михайловна, едва ли не больше молодых, была взволнована происходящим. Она своим чутким сердцем сразу прониклась и смущением Саида, сочувствуя ему, ведь набрался же храбрости прийти, несмотря на то, что его отвергли, и смятением Яны, которая боролась с желанием смотреть на него, опустив глаза, но глаза, подобно двум порхающим бабочкам, метались, взмахивая крыльями-ресницами. Марина Михайловна объявила гостям, представив Саида Косте и Маше как бывшего Яниного шефа, что он пришёл поздравить её, Марину Михайловну, с Женским днём, и что она тронута таким вниманием. Затем Марина произнесла тост:

— Давайте, выпьем в Женский праздник за мужчин! За верных, преданных мужчин, что с нами рядом, кто не заметит назревающих морщин, кто терпит женские причуды без причин. За греющих заботой, словом, взглядом. За тех, кто смолоду сумел в нас разглядеть богиню, чаровницу, королеву, делящих с нами быт, будящих бой сердец, кто другом стал, кто не свернул «налево». Давайте, выпьем за мужей, за их «плечо» — родное, тёплое, что в нас покой вселяет! Любите нас всем сердцем, горячо! Нас чувства ваши счастьем наполняют. Не уставайте нас любить! Мы расцветём, обласканные, счастье приумножим, в ответ вас возвеличим всем, чем сможем, и в вас, родных, второго Бога обретём!  

За столом вновь воцарилась непринуждённая атмосфера, в которой, конечно, главное внимание присутствующих уделялось иностранному гостю, а поскольку он не говорил по-русски, то все разговоры велись через переводчика, которым была Яна.

Ближе к вечеру, когда настала пора расходиться по домам, первым встал и раскланялся Саид, все вышли провожать его. Позже, когда отправились домой Костик и Маша, а женщины убирали со стола, Яна с усмешкой тихо произнесла

— Надо же, припёрся!..

На это мать ответила дочери всё понимающим взглядом.