Стремнина

— Прости, Муль, что тебе пришлось беспокоиться! Спокойной ночи!

Женя лёг и долго не мог уснуть. «Ну вот, чуть не попался на крючок! Хорошо, что хоть про Ральфа сообразил… Нет, это надо срочно прекращать. Что там Марина подумала, можно себе представить! Нет, никогда я не позволял себе рисковать, заводить случайные знакомства даже в собственном городе, опасаясь, что нас с очередной пассией может увидеть кто-то знакомый. А тут расслабился с конспирацией, и вот на тебе, «получай, фашист, гранату!» Ладно, Муле наврал, сошло, вроде. А вдруг Маришка что-то заподозрила? Опять же, теперь ей врать придётся! Пора ставить точку на развлечениях и подчиниться только рассудку. Нельзя так рисковать! Да и врать противно, последнее это дело.

Нервная система взбудоражилась, и сон никак не шёл. Евгений лежал, закрыв глаза, и ему вновь вспомнилась сегодняшняя встреча с Катей. На этот раз она была ещё более раскрепощённой. Евгений мысленно переживал моменты их близости, как он плавился от её ласк и платил ответной страстью. Был момент, когда они даже чуть не упали с кровати. Женя и сейчас сладко млел, как бы заново переживая тот любовный «поединок».

Утром встав, как всегда, рано (спал всего-то часа два), он принялся за обычные дела. Он уже настроил себя на обыденные дела и почти не вспоминал Катю. «Я словно стал зрителем и участником какого-то яркого зрелища, давшего мне невероятно сильные эмоциональные впечатления. Но спектакль окончен. Занавес! И зрители расходятся, вспоминая лишь изредка самые волнительные моменты, но, покинув зрительный зал, тут же забывают о спектакле, окунаясь в привычную, полную совсем иных страстей и бесконечной суеты жизнь», — подумал он, сложив в голове эту вполне книжную фразу.

Удрав вечером с работы пораньше, Евгений принялся за уборку квартиры. На плите, как у хорошей хозяйки, жарилось мясо, из которого завтра, к приезду Марины, он был намерен приготовить плов, весело шумел пылесос, и, стараясь перекричать его, орал телевизор. А Евгений Иванович бегал периодически к плите, на которой помешивал жарящееся мясо и кашу для Ральфа, спустил в кипяток давно заготовленные Мариной, замороженные вареники с вишней — для Мули — и негромко напевал давнюю, любимую ещё со свадьбы, песню:

«Мне тебя сравнить бы надо
С первою красавицей,
Что своим весёлым взглядом
К сердцу прикасается,
С вешнею черёмухой

—Даль мою туманную,
Самую далёкую… Самую желанную…»

Заголосил на все лады вскипевший чайник. Выключив его, Евгений схватил тряпку и стал вытирать повсюду пыль, продолжая петь:

«Как это всё случилось, в какие вечера?
Три года ты мне снилась,
А встретилась вчера…»

И кто знает, о ком он в этот момент думал? — о Кате ли, о Марине? Да и какая разница, о ком! Просто настроение было у него очень хорошее.

Поздним вечером позвонила Марина:

— Женя, это я. Привет!

— Привет! Как вы там, а?

— Ох, Женя, приеду — расскажу! Но, в общих чертах, вроде бы, всё более-менее нормально. Тебе Муля говорила, что я вчера в полпервого ночи звонила?

Женя напрягся.

— Мариш, я так жалел… но так совпало. Ральфу среди ночи приспичило, пришлось вывести, а когда вернулся, Муля сказала про звонок. Я Ральфа чуть не четвертовал от досады! — Женя хихикнул, переводя всё в шутку.

— Ничего завтра я приезжаю, увидимся. Так что, пожалей псинку! Запиши номер рейса и время прибытия. Записал? Ну, целую тебя, я соскучилась по тебе!

Женя в ответ лишь сказал:

— Давай, до завтра! Жду!

Глава 18. ЕЩЁ УСПЕЕМ ВЫСПАТЬСЯ!

Привычно рано поднявшись с постели и умывшись, Марина принялась складывать вещи в дорожную сумку, накрутила волосы на бигуди, слегка подкрасила глаза… «Ну вот, и расстаёмся с моими красавицами. Когда же я их теперь увижу? Что их здесь ждёт?» — Марина умом понимала, что у взрослых детей должна быть своя жизнь. — Но разве это справедливо, что судьба так надолго разлучает нас? Ах, если бы знать обо всём, что случилось, раньше!»

Марина вновь прилегла на кровать под вентилятором, чтобы немного облегчить участь разгорячённого, словно в парной, тела и наблюдала, как по косяку двери ползают муравьи. «Кого тут только в доме нет — и муравьи, и тараканы, и, похоже, даже мыши! А в туалете этих насекомых видимо-невидимо!» Туалет, кстати, не имел привычного унитаза, а представлял собой покрытое эмалью углубление со сливом в цементированном полу. И эти помещения буквально кишели и муравьями, и тараканами. Но на них никто не обращал особого внимания. «Видимо, имеет значение то, что дом стоит на земле и в окнах даже нет стёкол, вот они и вползают сюда беспрепятственно… Я-то уезжаю, а моя девочка остаётся жить в этом чужом, непривычном, часто непонятном для нас мире» — По щекам бедной матери уже в который раз за эти дни струились слёзы.