Стригольники. Русские гуманисты XIV столетия

…прилежно зрите, како направити их (развращенных от врага-дьявола стригольников) в богоразумие и в познание истинны.

От самого псковского духовенства никаких вопросов по поводу стригольников к митрополиту не поступало. В третьей грамоте (22 июня 1427 г.) Фотий пишет о каких-то еретиках, которые «чин великаго божиа священства, иночества яко ни во чтоже полагающе, но и умаляюще». Эти еретики, следуя библейским саддукеям, «яко и въскресению (перед Страшным Судом) не надеюще быти мняху» (с. 251). Митрополит узнал какие-то слухи о появлении во Пскове «некоторых новъсмущенных», которые еще не порвали с церковью и делают еще какие-то «приношения», но искажают сущность евангельского учения. Фотий напоминает, что он ранее «пространно писах» о стригольниках, а теперь пишет об этих новосмущенных «ради их познания и обращениа» (с. 253). Исследователи нередко приписывают стригольникам этот отказ от веры в загробный мир и в воскресение мертвых, что являлось бы полным отказом от первоосновы христианства, но в данном случае митрополит четко отделил старые заблуждения стригольников (грамота 1416 г.) от слухов о ныне отпадших от церкви, к которым он слово «стригольники» не применял. Стригольничество, возникшее под этим названием в середине предыдущего столетия, никак не могло быть обозначено Фотием как новообразование, о котором глава русской церкви только «по слышанию слышал». Митрополит не сопоставляет, а четко отделяет одно от другого: там, где он более подробно писал о стригольниках одиннадцать лет тому назад, не было и речи о таком новом антихристианском учении. По поводу же слухов о новых саддукеях, отрицавших бессмертие души, Фотий просит разъяснений псковских священников: «Отпишите ко мне и аз по божественным и священным правилом створю на таковых суд и осуждение».

Ошибочные суждения историков о близости стригольников XV в. к библейским саддукеям основаны на изменении заголовка переписчиками XVI в. Самый ранний список озаглавлен правильно: «Послание Фотея митрополита во Псков». Более поздний список середины XVI в., когда шла острая борьба с еретиками, дает измененное надписание: «А се о стригольницех»[328].

Что же касается движения настоящих стригольников, то здесь со времен Стефана Пермского произошли значительные изменения — стригольники за эти годы начали, как явствует из слов Фотия, широкое строительство своих церквей или часовен. Грамота 1416 г. пестрит упоминаниями о новых, беззаконных алтарях, воздвигнутых конфликтующими с епископом клириками или мирянами:

Аще… кто от прозвитер [священников]… въсхощет же любоначальства ради низринуться и особь въдружит жертвеник и збор [собор богомольцев] творя и службу… [после троекратного предупреждения] да извержен будет! И иже с ним единомысленици аще убо клирици суть — и теи извержени будут [изгнаны] Аще же миряне будут — да отлучены [от церкви] будут!

(с. 244)

Наказание мирянам несравненно строже, чем членам церковного причта, «…понеже мирянин не имееть никаковаго сана священническаго, но пребывает под послушанием церковных правил — овча [овца] сущи словесна, того ради и вышъшему мучению достоин еси» (с. 244).

Такова была на рубеже XIV–XV вв. практика стригольнического движения: поссорившиеся с епископом иереи или любоначальствующие миряне организуют, вопреки воле епископа, самостоятельную церковь и публичное богослужение в ней.

Соревнуясь со стригольниками в начетничестве, митрополит документирует свой суровый запрет ссылками на каноническую литературу. Он цитирует постановления VI Вселенского собора, где резко порицаются те, кто «особь собе службу замышляя, без повеления своего епископа — последнему и лютейшому сих проклятию достойны творим» (с. 245).

Приводится и § 10 правил собора «в Кагарении»: «Иже безумно особь въдружити храм и служити начнет — проклятию предается…» Более подробно это осуждение самовольной постройки храмов и основания церковных общин изложено в другом, более раннем списке, приведенном Н.А. Казаковой полностью[329]: