Стрим

– Да. Но это в свободное время. А в остальное… занятия.

– Какие занятия?

– Которые по три раза в день. Которые сейчас были. После полдника.

– Блин, название огонь ты придумала. То есть мы как бы в детском садике сейчас залипли?

– Да. Только в таком… Для взрослых.

– Паша с Викой по-любому тоже в садик сейчас вписались! Паша летает просто.

– Вот. А мама светится, как гирлянда. И видит, что я тоже свечусь.

– Значит, у нее тоже целыми днями сплошные занятия.

– Молчи, молчи, молчи! Мы с мамой и так друг друга стесняемся.

– Так а чтобы не стесняться, переезжай ко мне совсем. Чего сиськи-то мять.

– Мама обидится.

– Я с ней договорюсь.

– Поедем завтра к ней вместе?

– Съездим. Не вопрос.

– Немного отдохнем от занятий.

– Такая же была эмоция. Всего в меру. И как раз это…

– Да. Нагуляем аппетит. Для занятий. Кстати, про полдник…

– По моим ощущениям, полдник был в прошлой жизни.

– Да… Кажется, даже я уже належала себе аппетит.

– А потому что… Чувствуешь?

– Что?

– Уточка дошла.

– Куда?!

– До правильного состояния.

– А почему мы еще лежим? Пошли на кухню.

– Не вопрос. Погнали.

66

Неземные торговцы с предгорий Памира в ларьке у метро «Бауманская», где я купил, наверное, тридцать три килограмма райского винограда, который был на вкус как сотовый мед, как розовое масло, как девичья шея, как сама любовь, – который я купил и сожрал в одного, ибо поделиться мне было не с кем, – ушли.

Просто однажды ночью закрыли ларек и, не взяв ничего, ибо брать было нечего, ушли – то ли в пыльный морозный Памир, то ли спустились в метро, то ли просто чуть приподнялись на цыпочках, забрались на свою крышу мира и растаяли в воздухе – какая теперь разница.

И не осталось от них ничего, ибо ничего у них не было, кроме райского винограда, а теперь и того нет. Ни лозинки, ни косточки, ни меня самого не осталось. И пошел я домой, от ларька, в темноту, то ли к «Бауманской», то ли просто. Моя жизнь теперь стала горька, и я тоже поднялся на воздух.

Вот как слизываешь соль за розовым ушком, или отламываешь медовые шестигранники, или умеешь летать, или знаешь, что не умрешь – только все это сразу – так у меня было с этим виноградом, и больше уже не будет. Теперь только хрящи вместо ушка, восковые ожевки вместо геометрии золота да сиреневый жмых.

Напишу небольшой монолог в память о вас. Сколочу сцену из обломков ларька у метро. Угольком начертаю афишу. Плату с прохожих возьму виноградом, онлайн-переводом, кивками, слезами, улыбками – все без комиссии.

2018–2021