Дверь башни приоткрылась. Услышав, что воющий дух пропал, вышел Кельвин, а за ним и жена Фабиана. Она дотронулась до плеча мужа и отдернула руку, прижав ее ко рту. Лица у них были белые, мимика заморожена страхом. Фабиан оглянулся на семью и сказал голосом, дрожащим от сочетания нежности и напряжения:
– Я вернусь через минуту. Только провожу гостей.
Каролос расстрелял все патроны. Тень чернокнижника пропала, последняя пуля отняла настоящее здоровье. Амахаг издал бафающий боевой клич и побежал на Фабиана с обнаженной саблей.
Чернокнижник швырнул в песок мелькнувшую белой звездочкой жемчужину.
В загадочном ритме заиграли древние, как Шумер, музыкальные инструменты. Мелодия несла в себе вселенскую грусть и нечеловеческую ярость. Раздался шум воды, как будто рядом треснула плотина и мощный поток пробивает себе путь. Я обнаружил, что мы стоим по щиколотку в бурлящей воде – солнце рассыпалось в ней тысячами бликов.
Под ногами подошедшего Ульриха выстрелил водный столб и взвился на несколько метров вверх, превратившись в прозрачную колонну, в которой маршал беспомощно барахтался, пуская изо рта пузыри. Колонна изгибалась, словно щупальце, внутреннее течение поднимало жертву вверх.
Одновременно в такую же колонну угодил бегущий к чернокнижнику Каролос. Маршал стал рассекать водную плоть саблей, ему удалось срезать верхушку щупальца и высунуть голову наружу. Через мгновение я и сам наблюдал все вокруг сквозь водную рябь перед глазами, а вверху экрана появилась полоска запаса воздуха. Короткая.
Но водная масса дрогнула и рассыпалась. Мы оказались на свободе, шлепнувшись в мутную от песка воду.
Раздался струящийся смех, подобный урчанию водоворота. Фабиан растерянно вскрикнул. Разлитая вокруг вода покрылась направленными к центру волнами, собираясь в единую колонну: прозрачную, с голубоватым оттенком змею величиной с поезд. На месте головы вращалась со скоростью паровой турбины воронка.
– Да! – воскликнул Ульрих, потрясая булавой. – Саган на нашей стороне.
Я передернул плечами и оторопело наблюдал за буйством живой стихии. Водная фигура извернулась, выгнулась кольцами, сверкая в солнечных лучах, и метнулась к чернокнижнику.
Жена и сын Фабиана, до сих пор в оцепенении стоявшие на крыльце, попятились и упали. Лица были прикованы к летящей на них водной массе. Чернокнижник выругался и вскинул руки в повелительном жесте.
На расстоянии метра от заклинателя саган врезался в невидимую стену. Мы стояли поодаль, отгороженные от чернокнижника громадным туловищем сагана, и сложно было разобрать, что происходит.
Я применил подзорную трубу и увидел, как на сведенном судорогой лице Фабиана проступил свирепый оскал, а губы дергаются, выкрикивая повеления. Наполненная эфирной жизнью водная масса вздрагивала, не в силах справиться с волей чернокнижника. Звенел неземной рык, рев и вой. В воде пробегали пурпурные молнии, пахло озоном.
– Время сагана иссякает! – с досадой прокричал Ульрих. – Еще немного, и он вернется в эфир.
Каролос с рычанием ворвался в переливчатую массу, но его вытолкнуло.
– Не могу пробраться к чернокнижнику! – сказал он, плюясь водой. – Проклятый дух загородил дорогу.
Тем временем мой запас сил частично восстановился. Я подбежал как можно ближе к крыльцу, протискиваясь между стеной башни и водной массой. До чернокнижника оставалось три или четыре метра, точно определить расстояние мешал искажающий эффект воды. Я выругался. Лишний метр мог загубить план.
Я протрубил в рог.
Песнь дрожи все-таки дотянулась до Фабиана! У него сработало сопротивление оглушению, но хватило и доли секунды, чтобы чернокнижник потерял контроль.
– Мама, беги в дом! – панически закричал Кельвин.
Саган прорвал оборону и обрушился на крыльцо башни.
Три фигуры барахтались в водной массе. Саган спеленал их и поднял наверх. Он стал вытягиваться в длинную извивающуюся колонну, растущую из земли. Щупальце тянулось к небу и истончалось, поднимая жертв выше и выше.
Мы стояли задрав головы. Я приложил ладонь козырьком, прикрываясь от солнечного света.
Водная колонна поднялась на высоту небоскреба и уже гнулась на ветру. Саган сделал последний рывок вверх и рассыпался дождем, искрящимся на солнце. Рядом со мной ахнул Ульрих.
В высоте раздался нарастающий крик. С неба рухнули три тела и впечатались в каменистый песок. Наступила звенящая тишина, в которой медленно проступали нерешительные возгласы чаек и бесстрастный шум прибоя.
Мы подошли к распластавшимся трупам. Фабиан Кульм держал жену за руку и смотрел на нее мертвыми глазами сквозь треснувшие линзы очков. Лицо Кельвина зарылось в кровавый песок.
Ульрих снял шляпу и прижал ее к груди. Он порывисто вздохнул и сказал:
– Никому гоэтия не приносит добра. Никогда.
Каролос сжал губы и пинком разъединил руки супругов.