Стриптиз-клуб «Аллигатор»

– Мальчишки нет уже в живых, – заявил он наконец, бросив газету на диванчик и отхлебывая кофе. – Значит, твоя девка укатила?

– Уехала, – кивнул я.

Он следил за мной, ожидая подробностей, а я сосредоточился на ломтиках канадского бекона.

Джин к еде даже не притронулся.

– Мальчишка пропал, и никаких следов. Сработано профессионально, – подвел он итог, кивнув на газету.

– Скажи, ты был ранен? – спросил я, переходя в наступление, несмотря на то что рот у меня был забит яичницей. – Ну, когда ты воевал во Вьетнаме?

– Почему ты спрашиваешь?

– Просто интересуюсь, – пожал я плечами. – Подумал, может, тебя наградили за боевое ранение медалью «Пурпурное сердце».

– Я не хочу говорить о Вьетнаме, – ответил он. – Доедай, и поехали!

Южнее Неаполя мы повернули на восток, следуя за солнцем, и покатили по Аллигаторовой аллее, дороге, проложенной в густых мангровых зарослях в национальном заказнике «Биг-Сайпрес». Ландшафт удивил меня.

Я всегда рисовал себе национальный парк Эверглейдс мрачным местом, где трудно сказать, чего больше – воды или суши, где кишмя кишат аллигаторы и более четырнадцати видов змей. Хищники живут в этой сложной экосистеме и копят силы, как колумбийские наркокартели. В таких местах охотятся с собаками на беглых заключенных…

Джин, выслушав меня, покачал головой:

– Ты перепутал Эверглейдс с Луизианой. Здесь вообще нет земли. Это, по сути, река. – Он взмахнул рукой с северо-востока на северо-запад. – Ширина ее восемьдесят километров, скорость течения – тридцать метров в день. Она вытекает из озера Окичоби на севере и впадает в Мексиканский залив где-то у Карибских островов. Дорога, по которой мы едем, – на самом деле мост. – Он показал на отдаленную рощу. – Там участок леса среди болот. Все, что нужно деревьям, – это несколько метров суши, и все они как бы столпились на одном месте, как выжившие в наводнение. О чем тебя спрашивали копы, когда приходили?

Без всякой рекламной паузы «Клуб путешественников» превратился в «Криминальные новости». Я закурил и опустил окошко.

– Спросили, кто я и откуда. Я сказал им, что я турист, а пропавшего мальчишку видел пару раз, и все.

– Они спрашивали, кто еще живет в трейлере?

– Нет, но, наверное, администратор им и так сказал, кто где живет.

Джин покачал головой:

– Относительно меня он вряд ли распространялся, так как я его приручил.

Не было никакого смысла пересказывать Джину мой последний разговор с администратором, скользким и беспринципным типом.

– Круто, – кивнул я.

Какое-то время мы ехали молча. Я ждал, что Джин попросит меня дать, в случае чего, показания в его защиту, мол, он никак не мог похитить Соломона Бендера, потому как в то время, когда мальчишка отправился охотиться на опоссумов, мы с ним катили на запад и находились где-то между Пенсаколой и Таллахасси.

Но пока Джина никто ни в чем не подозревал, и не было причин считать его похитителем.

Хотя, может быть, он маньяк? – мелькнула у меня мысль.

Я задумался. Впрочем, какое мне дело до прошлого и будущего Джина, ведь до дня окончательного расчета остается десять дней, до Мексики – самое большее две недели. Меньше чем через месяц осуществится моя мечта, а что там будет с Джином – мне по барабану.

Майами оказался показушным городом. Горожане, как говорится, из кожи вон лезли, лишь бы выпендриться. Жители других приморских городов тоже модничали сверх всякой меры, но по сравнению с жителями Майами они выглядели жалкими провинциалами.

– На мой взгляд, здесь проживают одни болтуны и балаболки, – буркнул Джин, когда мы проезжали мимо Мемориала жертвам холокоста. – А тебе, думаю, этот город пришелся по вкусу.

– Ничего подобного! – повысил голос я. – Я на этот город кладу с прибором…

Мы тормознули у пешеходного перехода, пропуская дряхлую пергидрольную блондинку лет шестидесяти, всю сморщенную, как печеное яблоко, но в бикини «под леопарда». Она еле-еле плелась на высоких каблуках, волоча за собой выкрашенную в розовый цвет чихуахуа, самую крошечную собаку в мире.

Когда нас обогнал велосипед-тандем, которым управляли двое стройных, загорелых юнцов с серьгами и в крошечных плавках – явно голубые, – я заметил:

– По-моему, Майами – как раз на твой вкус…

К половине третьего мы, превратив наше золото в наличные и чеки, заскочили пообедать в закусочную «У Фредди», где заказали гамбургеры и картошку фри.

– Все еще скучаешь по ней? – поддел меня Джин, вытирая с подбородка кетчуп.

– Не так сильно, как она по мне.

– Ты ее хотя бы трахнул?

– А то! – кивнул я.

– Эти шлюхи из трейлерных поселков только на это и годятся!

Я готов был послать его подальше, но вовремя прикусил язык. Как-никак до окончательного расчета всего десять дней осталось!

– Тебе лучше знать! – съязвил я. – Еще вопросы будут?

Он положил на стол пять стодолларовых купюр:

– Вот тебе аванс в счет окончательной выплаты.

– Годится! – кивнул я и протянул руку, собираясь заграбастать наличность, но он осадил меня:

– Подожди! Разменяю сотни на купюры помельче.

Я пожал плечами. Наличка есть наличка!

– Как хочешь…

Он взял четыре сотенные купюры, сунул их в свой бумажник, а вместо них положил две двадцатки.