Стриптиз на дорогах

– Ну-ка отойди от него! – скомандовал толстяк. – И железяку свою брось.

Несколько секунд Паша раздумывал, как ему поступить.

– Не отойду, – заявил он наконец, – я ему сейчас голову разобью!

Толстяк молча взвел курок. Паше вдруг стало резко не по себе.

– Положи пистолет, – неуверенно сказал он, – а то я сейчас ему…

Паша угрожающе поднял монтировку.

– Борисыч, – позвал толстяк, – ты живой?

– Жи… вой, – выговорил Борисыч и закашлялся, – вали его, суку…

Толстяк снова перевел взгляд на Пашу. Паша растерянно опустил монтировку, а потом и вовсе – отбросил ее далеко в сторону.

Толстяк и не думал опускать свой пистолет. Паша посмотрел в черное дуло и неожиданно для себя попросил:

– Не стреляй…

Толстяк молчал.

– Я же бросил монтировку, – проговорил Паша и не узнал своего голоса, – не стреляй, а?.. Ребят, ну извините… Я вам тачку свою отдам, только не убивайте меня… Бо… Борисыч… Не знаю, как вас по имени…

– Чего ты канителишься? – прохрипел Борисыч, поднимая голову. – Стреляй давай!

Толстяк выстрелил. Потом опустил пистолет пониже и выстрелил еще раз.

ГЛАВА 12

Постанывая от страха, ужасной боли в голове и общей невыносимости, Ваня по прозвищу Фофан за ноги подтаскивал странно холодных неподвижных людей к открытому автофургону, где его ждал хмурый и неразговорчивый Петрович.

Потом они вдвоем с Петровичем втаскивали тяжелое тело в фургон.

Ваня отправлялся искать нового беглеца, а Петрович укладывал очередное тело в наскоро сколоченный некрашеный гроб без крышки – вылетевшие гробы Ваня и Петрович затащили внутрь автофургона прежде мертвецов.

Заполнив все гробы в автофургоне, Петрович достал из-под тянувшейся вдоль стены лавки наполовину опорожненную бутылку водки и присел на краешек одного из гробов.

– Зде-есь, родная… – прошептал он, взболтнув бутылку и глядя на кружащиеся по спирали пузырьки, – я же помню, от Маньки тебя прятал… Позавчера…

Петрович открутил крышку и сделал несколько торопливых глотков.

Отняв бутылку от губ, он немедленно уткнулся носом себе в кулак – и сморщился. Когда желудок Петровича немного успокоился и водка перестала циркулировать от пищевода к гортани и обратно, он отпил еще.

На этот раз выпитое не стремилось извергнуться наружу, а напротив – спокойно улеглось. Петрович улыбнулся самому себе и затих, очарованный розовым туманом приятного опьянения, всколыхнувшимся у него в голове.

Так он и молчал несколько минут, бездумно уставившись на заострившиеся черты мертвеца, лежащего в гробу, на краю которого и сидел Петрович.

– Где там Фофан-то бродит? – пошевелившись наконец, проговорил он. – Двигать надо отсюда, пока не нагрянул кто-нибудь…

Петрович посмотрел на бутылку в своих руках и сделал еще несколько глотков. На дне бутылки оставалось еще немного.

Петрович неуклюже поднялся, едва не опрокинув гроб, и направился к выходу.

– Фофан! – крикнул он, утвердившись в дверном проеме, – Фофан!

Ответа не было.

– Куда это пропал?.. – пробормотал Петрович. – Вроде только что тут был… Фофан! – снова заорал он. – Ваня, ты где?

– Здесь я… – послышалось кряхтенье Вани, а скоро показался и он сам.

Ваня тащил за ноги еще одного мертвеца – девушку с длинными светлыми волосами, одетую в старую мужскую футболку и драные широкие джинсы. На ногах у нее были стоптанные кроссовки.

Лицо девушки казалось серым из-за слоя пыли, покрывавшей его.

На спине у девушки был самодельный рюкзак, сконструированный из бумажного пакета и поясного ремня.

– Вот, – переведя дыхание, проговорил Ваня, – еще приволок одну… Далеко отлетела от удара…

– Еще труп? – Петрович с сомнением посмотрел на мертвеца, – гробы-то все заняты…

– Ну, может быть, она не в гробу лежала, а еще где-нибудь… – предположил Ваня, – может, гроба не хватило на нее. Ты помнишь, сколько у нас мертвецов было? Сколько оформляли?

– Нет, – сказал Петрович, – в бумажке должно быть. В сопроводилке…

– А где бумажка?

– А хрен ее знает… Да зачем мне эта бумажка? Мы что – первый раз туда едем, что ли? Нас там каждая собака знает. Ты телку давай сюда, я ее под лавку положу, не оставлять же здесь…

С помощью Вани Петрович втащил девушку в автофургон.

– Ну вот, – проговорил Петрович, у которого от выпитой водки снова стал заплетаться язык, – и готово. Ничего себе… – он снова наклонился и потрогал девушку за руку, – теплая. Как живая.

– Нагрелась на солнце, – пояснил Ваня, – дольше всех лежала, а я ее нашел. А она красивая, да? – спросил он вдруг. – Хоть и оборванка. И совсем не старая. Странно, что она тут с этими… Может, посмотреть, что у нее в мешке? Может, бабки есть?

– Какие бабки! – скривился Петрович. – Если там у нее и были бабки, то их уже до нас скоммунниздили…

– Нет, – снова сказал Ваня, – странный труп… Девушка…

– Какая тебе-то разница? Странный, не странный… – высказался Петрович.

Петрович затолкал тело девушки под скамейку. Потом спрыгнул из фургона на землю и молча протянул Ване почти пустую бутылку водки.

Ваня принял бутылку с нечленораздельной благодарностью и тут же высосал остаток водки.