Стриптиз Жар-птицы

Мура, не сказав Акуле ни слова, вышла в коридор. Более они не общались. Бирк подала заявление об уходе, пристроилась в школу учительницей биологии, но чувство обиды не проходило. Иногда до Муры долетали обрывочные сведения об институтских делах. Вроде коллектив сначала отпустили в бессрочный отпуск, потом вновь позвали на работу, заведение стало частным…

– Может, вы ошиблись? – спросила я. – Вдруг Колоскова, узнав раньше других о сокращении кадров, действительно задумала помочь вам?

– Мы никогда не были близки! – возмутилась Мура. – Общались, пока наши мужья поддерживали отношения! И я абсолютно уверена: Акула хотела от меня избавиться. Я ей по какой-то причине мешала, раздражала ее.

– Но если вы много лет не посещали дачу Колосковой…

– Я вообще в ее доме ни разу не была, – перебила Мура. – Приходила, правда, очень давно, на городскую квартиру.

– Тогда откуда вы знаете про тайник на лестнице? – закончила я фразу.

Мура приоткрыла рот. Было видно, что вопрос застал ее врасплох.

– Понимаете, – протянула дама, – случилась очень интересная история. Сюда, в этот дом, не так давно пришла милейшая Настенька…

Договорить Мура не успела. Дверь в комнату с грохотом открылась, на пороге возникла тоненькая фигурка в короткой клетчатой юбчонке, в майке с надписью «Че Гевара» и в ярко-красных лаковых сапогах-ботфортах.

– Ба… – с трудом произнесла вошедшая, потом вытянула вперед руки, растопырила пальцы с ногтями черного цвета и рухнула, обвалив маленький столик, на котором стоял очень старый радиоприемник, похожий на ящик для инструментов.

Глава 27

Мы с Мурой кинулись к потерпевшей бедствие красавице.

– Что с ней? – заломила руки Бирк. – Жаннуся, очнись!

Девушка пошевелила руками.

– Ммм… – донеслось с пола, – с-с-суки…

По комнате поплыл крепкий запах алкоголя.

– Боже! – отшатнулась Мура.

– Д-д-дура! – заорала внучка и икнула.

По лицу Муры покатились слезы, но пожилая дама сумела справиться с собой. Она мгновенно вытерла глаза и сказала:

– Уважаемая Виола, вам лучше уйти.

– Вы уверены? – осведомилась я. – Может, мне помочь вам чем?

– Спасибо, не надо.

– Вы не сумеете поднять девушку!

Мура посмотрела на внучку, которая, тщетно пытаясь встать, по-мужицки материлась, и неожиданно заявила:

– У Жанны эпилепсия.

– Болезнь? – удивленно спросила я. – Судороги?

– Да, да, – закивала хозяйка, – у нее бывают припадки. Я хорошо знаю, как поступить. Уходите спокойно!

Мне стало жаль Муру, которой отчаянно хотелось обелить в моих глазах непутевую внучку.

– Давайте вместе унесем ее в спальню? – предложила я.

– Нет, спасибо, – отказалась Мура.

– Ну хоть остатки радио я соберу!

На лице Бирк появилось выражение такого отчаяния, что я, перепрыгнув через юную пьяницу, ринулась к выходу.

– До свидания, душенька, – вспомнила о вежливости старушка.

– Если не возражаете, я навещу вас еще раз завтра, – не оборачиваясь, ответила я. – Право, мне жаль, что у столь юной девушки такая серьезная болезнь. Эпилепсия – очень неприятная штука.

Очутившись на улице, я оперлась на машину Даны и некоторое время стояла, тупо глядя на облетевший под осенним ветром клен. Затем села за руль и машинально бросила взгляд на часы.

День прошел, а я этого и не заметила.

Отчего-то большинство людей уверено, что старики – это мудрые, приятные бабушки и дедушки, достойно прожившие свою жизнь и теперь помогающие детям поднимать внуков. Конечно, я знаю подобных. Вам очень крупно повезло, если вы имеете в семье пенсионера, который самоотверженно ведет домашнее хозяйство, сопровождает младшее поколение в школу, готовит, убирает, стирает… Вернетесь с работы усталая, а в семье полный порядок. Но встречала я и других людей. Примеры? Пожалуйста. Злобная бабка, сталкивающая лбами дочь и зятя. Или вечно зудящая о своих мыслимых и немыслимых болезнях пенсионерка, буквально заедающая жизнь сына, постоянно повторяющая пятидесятилетнему отпрыску: «Вот умру, тогда и приведешь в дом проститутку». Не лучше вышеперечисленных и молодящаяся дамочка, которая до девяноста лет велит звать себя «Танечкой» и твердит: «Какие внуки? Я с трудом подняла детей, теперь хочу отдохнуть».

И у каждого старика непременно есть маленькие или большие секреты, никто не прожил жизнь, ни разу не нарушив божьих заповедей. У наших предков, какими бы идеальными они ни казались, случались в прошлом некие казусы. Думаете, бабка, норовящая ударить вас в метро палкой, она была кротким существом в молодости? А пьяный дед, почем зря матерящийся во весь голос в трамвае? Он определенно не провел молодость в молитвах. К старости обостряется то, что в юном возрасте заложилось в вашей душе. Вы были жадноваты? Станете скрягой. Не любили собственного ребенка? Возненавидите внуков. Обвешивали, стоя за прилавком, покупателей? Приметесь обирать родственников. Увы, к концу жизни человек делается только хуже.

Я потрясла головой. Что-то меня унесло в философские раздумья. А все Мура! После разговора с ней я стала отчетливо понимать: у Жози были враги, многим она насолила в бытность женой ректора.