Стриптиз

Это… ходить и по головам стучать. В каждую. По тринадцать раз.

«Ходить в ногу» — здесь никто не умеет. «Грести в руку»… аналогично.

— Раз-два, раз-два…

На третий такт — расходятся уже в противофазу.

Напоследок — устроили регату. Столько восторга у всего населения!

«Кричали женщины — ура! и в воздух чепчики бросали!».

Заплыв выиграл экипаж Харальда Чернозубого — он командовал по-литовски:

— Кай, ду! Кай, ду! Стип-ренси! Стип-ренси! (Раз-два, сильнее)

Уж поэтому или нет, но его «Крапчатый грач» пришёл на полкорпуса впереди соперника.

Девять корабликов. Два под Сигурда с его людьми — нурманами, кашубами, моими, кто в Гданьск пойдёт.

Как у них дело пойдёт — непонятно. Лучший вариант — нурманы с кашубами остаются. Что не факт — как встретят-приветят.

Мои торговцы к осени наймут там гребцов и пойдут назад. Наверное. Уже с некоторым представлением о тамошнем торге и обстановке. А пара-тройка — останется. Чтобы следующей весной принять следующий караван и быстренько его назад отправить.

Сыновья Самборины остаются у меня. Формально: по возрасту, рискованному для дальнего пути. А по сути:

— Сигурд, Самборина, вы уверены, что вас там добром примут? Я не про изгнание — сюда вернётесь. Я про… Знаете, детей извести — куда проще, чем взрослых. Съел не то, на сырой земле повалялся, из щелей продуло… Как твоя мачеха, Самборина, тебе встретит? А здесь у меня — твои между всеми. Да и Рада приглядит.

Самборина растерялась, заволновалась, на Сигурда оглядывается. Тот аж закаменел совсем:

— Боишься, что я твоих купцов побью, товары пограблю?

Дети предводителя — заложники. Тема вечная, повсеместная. Как Мономах своего первенца четырёхлетнего Мстислава Великого половецким ханам в Переяславле в залог отдавал — я уже… Мономах тогда одного хана зарезал, другого — в бане стрелой через душник убил. А сыночка лихим налётом верных людей из половецкого становища вынул.

— Оп-па! Ты чего, думаешь, что я тебя за дурака держу?! Я, что, повод для такого суждения давал?! Окстись, ярл! Резать курицу, несущую золотые яйца… Ты ж не дурень какой! Десятая часть со всякого моего товара — твоя. Все налоги, ущербы, постои — с твоей части. Ты решаешь вопросы моих людей, они ведут торг и с тобой делятся. В этот раз. И в следующие. Ты видел кое-что из моих товаров. Прикинь — какими деньгами это может обернуться. Твоими, ярл, деньгами. А уж как сделать из серебрушек воинов…

— Х-ха! «Решаешь вопросы». Ты говоришь так, будто я владетельный князь Гданьска!

— А разве нет? Так стань им!

Посидели, помолчали.

— Госпожа княгиня, господин ярл. Вы пришли ко мне со своим бедами, и я вам помог. Мы жили вместе и помогали друг другу. Теперь вы уходите. У меня остаются добрые воспоминания. Я хочу, чтобы и у вас осталась не только память об этом времени, но и приятные вещи. Придя сюда, вы отдали всё. Теперь я возвращаю взятое. И добавляю от себя.

Подарки… не поскупился. Самборине — соболью шубку, бусы, перстни, свои и с караванов, тканей восточных, благовоний, притираний… С Сигурдом проще:

— Я видел твои шрамы. Я не хочу, чтобы их стало больше. Вот мой доспех. Он вдвое легче обычного, вчетверо прочнее. Носи на здоровье. А вот это… хрустальные шахматы. Ты умеешь — я знаю. У тебя впереди длинная дорога — найди себе интересного противника, и дорога не будет скучной. Да и там… Возможно, поможет победить опасного врага.

— Это как?

— Ну… например… Выигрывая у него что-нибудь ценное. Или — проигрывая ему. Важен не результат — важно участие. Его.

Глава 482

Шахматы — это оружие. Любое знание или умение — оружие. Но шахматы — особенно многофункциональное.

«— Отдайте ладью!

С этими словами гроссмейстер, поняв, что промедление смерти подобно, зачерпнул в горсть несколько фигур и швырнул их в голову одноглазого противника.

— Товарищи! — заверещал одноглазый. — Смотрите все! Любителя бьют!

Шахматисты города Васюки опешили. Не теряя драгоценного времени, Остап швырнул шахматной доской в лампу и, ударяя в наступившей темноте по чьим-то челюстям и лбам, выбежал на улицу».

* * *

Сигурд — не «товарищ Бендер». Он не «зачёрпывал фигуры», не швырялся «доской в лампу». Придя в Гданьск он был должен похвастаться диковинками. Князю Собеславу очень понравились фигурки из хрусталя. Но шахматы — игра на двоих. Просто отобрать… а играть с кем? Раз в неделю Собеслав зазывал к себе Сигурда с шахматами «на партейку».

Князь — чванился и гонорился. Насмехался над внешне не столь импозантным Сигурдом, над его безземельностью, над его «птичьими правами» в Гданьске. Хвастал растущей мощью Восточного Поморья, родовитой женой, молоденькими наложницами, конями, сыновьями…