Стробоскоп Панова (СИ)

— Джипси! Я за тобой! — рванулся вперёд и тут же врезался в незримую преграду. Прочная, полностью прозрачная, она позволяла видеть, слышать и не позволяла ничего сделать.

— Джипси! — вскрикнул с отчаянным бессилием. Между тем вибрации, громовые вибрации мира подчинились негромкой мелодии флейты.

Что произошло дальше, Айвен помнил смутно. Земля ушла из-под ног, свет гас и загорался снова, день и ночь меняли друг друга сотни раз за миг. Сверху и сбоку ударила ещё одна волна — и всё погасло.

Сильнейшим толчком невидимая стена оттолкнула его, мир Джипси вышвырнул ненужного наблюдателя, вверг его в бездну мрака...

Глава 20

— Сэр, из этого выйдет бестселлер. Думаю, стоит записать ваши воспоминания и оформить книгой. Ситуация клинической смерти будет вполне в ключе повествования. Между прочим, мне всегда было интересно, а почему вы не занимались литературой? Сейчасубедилась, что вы достигли бы невероятных высот на этом поприще. Вот, к примеру, после описания мрака, следует устроить встречу с Джипси. Не стоит так усмехаться, это вполне впишется в сюжетную линию. Скажем так, потусторонняя встреча в момент помрачения сознания. Читатель будет признателен за такой поворот сюжета. И ещё... я бы добавила встречу с Высшими Неизвестными.

— Ты проницательна, Кэтрин Луиза Чемберс. Я этого раньше не замечал. И такое качество, как цинизм, тоже прошло мимо взгляда любящего дедушки, воспитавшего тебя. — Старый барон, прищурившись, внимательно смотрел на внучку.

— Простите, но не могу же я вот так, в лоб, задать интересующий меня вопрос... хотя — почему нет? Дедушка, ты получил знания целого мира. Уникальные знания. И ты ничего не изменил в нашем мире, не сделал его лучше?

— Лучшее — враг хорошего, девочка моя. Но, так сказать, по просьбе слушателей, добавлю потустороннюю жизнь и всё остальное, что тебя так живо интересует. Кто знает, может, именно для тебя литературная деятельность окажется удачной находкой, и ты оформишь моё повествование в роман. Ты не против? — Кэтрин мотнула головой. — Тогда слушай: Айвен плыл в чернильной мгле...

***

Человекплыл в чернильной мгле. Мрак то сгущался, то уплотнялся, то разряжался до серого. Человек не чувствовал тела.Не знал, кто он и зачем находится в Предвечном Мраке. Он всё забыл. Да и было ли что забывать, не знал.

Воспоминание огненной иглой пронзило существо:

— Джипси! Джипси! Джипси... Я не успел... Не успел...

Душу узлом скрутило отчаяние, боль потери стала невыносима, и он снова закричал.

— Джипси-ии! Джипси!.. Верните её...

В ответ молчание, и только пульсации ускорились. Мракпрочеркнули яркие радужные сполохи. Онивспыхивали и гасли, гасли, гасли... Айвен зажмурился. Сердцем вернулся в прошлое... Недавнее?.. Далёкое?.. Джипси танцевала на лужайке перед зданием Института. Застыла, подняв голову, будто в мольбе обращаясь к небу... Увидела Айвена... Кинулась навстречу, но не смогла обнять, наткнувшись на невидимую стену... Глаза... Глаза, полные боли и любви, смотрели, впитывая каждую чёрточку, запоминая и прощаясь... Она любила его... Всегда любила... Он понял это сейчас, здесь, плавая во тьме...

Вновь вибрации. Занавес беспамятства, приоткрытый на мгновенье, опустился. Темнотаперестала быть мраком, сжирающим сознание. Черная пелена будто колыхалась, рвалась, сквозь неё иногда просвечивали лица. Кажется, знакомые, но он не мог утверждать, что знает этих людей. Лица размывались, уплывали, и Айвен смотрел на потолок. Не понимал, далеко или близко лепные украшения и лампы, но продолжал смотреть вверх, будто чего-то ожидая. Тело стало тяжёлым, конечности налились свинцом, тянули вниз. Тело давило его. Стараясь освободиться от тяжести, шевельнулся. Стало легче. Дёрнулся... Раз... Другой... С удовольствием встал, ощущая пьянящую, головокружительную лёгкость в только что неподъёмно-одеревеневшем теле...

Темноту прорезал лёгкий, спокойный свет, и Айвен радостно потянулся к лучу, поплыл, чувствуя правильность происходящего. Тут же обнаружил, что не одинок. Фигуры в бесформенных балахонах поддерживали его с четырёх сторон. Заглянув им в лица, баронет сначала оторопел от ужаса, попытался вырваться, но тут же пришло понимание: эти четверо не страшные, но и не красивые. Они просто другие — и он успокоился...