Строго между нами

Заиграли фанфары — в школе был свой CD-проигрыватель, — и представление началось. Началось оно с выступления самых маленьких детей, нервно вышедших гуськом за учительницей и исполнивших традиционную «Джингл беллс». Пели громко и невпопад. Учительница-аккомпаниаторша что есть мочи долбила по клавишам пианино, а другие учителя из зала всячески подбадривали своих учеников. Дети сквозь нервное хихиканье и странные всхлипывания пытались петь рождественскую песенку. В какой-то момент «хлев» чуть не сложился прямо над головой Младенца Иисуса в исполнении Тины Тирс. Девочку нарядили в исторический костюм — рубаху до пят, в которой когда-то принимали крещение. Слава Богу, мисс Сандерс вовремя выпрыгнула на сцену и, почти скрывшись за кулисами, смогла удержать конструкцию. Хотя из зала подробности чудесного спасения были практически не видны, родители все равно вскакивали со своих мест и принимались делать фото и записывать видео. Стелла боялась, что из-за этого пропустит выход Эмилии. Но когда «ангелы» гурьбой сгрудились на сцене, она моментально увидела свою дочь, в нервном оцепенении стоящую между близняшками, сверкающими в свете софитов. Стелла вскочила с места и энергично помахала рукой. «Ну давай, посмотри на меня», — молилась она про себя.

— Да сядьте же! — прошипел кто-то сзади, но Стелла, не обращая на это внимания, продолжала махать рукой.

Окруженная ангелами, девочка стояла перед морем незнакомых лиц и не могла пошевелиться. Софиты были столь ярки, что со сцены едва ли можно было увидеть что-то отчетливо. Наконец Эмилия увидела мать, и все встало на свои места. Лицо девочки осветилось улыбкой. Готовая запеть, а начинала петь именно она, Эмилия в ожидании сигнала смотрела на сидевшую почти у самой сцены мисс Дэннис.

— Готовы, дети? — спросила та.

Пятый класс дружно кивнул, затем все ученики, как один, застыли в ожидании музыки. Первой шла та самая «Сайлент найт», которую так весело репетировала Эмилия. Прежде эту песню они под Рождество не пели.

Над заполненным родителями зрительным залом пронеслось тихое «ах!». Волнующиеся и одновременно гордые за своих детей родители сжали ладони.

Стелла смотрела на маленькую Эмилию, окончательно освоившуюся и уже поющую от всей души, и чувствовала, как к глазам подступают слезы. На сцене Эмилия напоминала образ ангела с полотна Боттичелли. Казалось, что в ее больших глазах отражается пламя свечей. Стелла знала, что в этом образе искренне все — Эмилия действительно была самым милым ребенком. И самым красивым.

— Хейзл, разве они не удивительны, — прошептала Стелла подруге.

— Ага, и собаки ведут себя на сцене примерно, — не изменяя себе, саркастически ответила Хейзл.

Не сводя взгляда с Эмилии, Стелла хохотнула. Сейчас она была очень счастлива оттого, что у нее есть преданный друг и их объединяет материнская любовь, которая так не похожа на любовь к мужчине.

Глава 3

Спустя четыре дня наступила другая годовщина. Прошло ровно полгода с тех пор, как Тара Миллер, сестра Стеллы, встретила своего будущего мужа и безнадежно влюбилась. Тара очень переживала по поводу церемонии награждения, на которой ей пришлось присутствовать, и то И дело исчезала в дамской комнате шикарного отеля «Мэнон», уже в десятый раз за этот вечер поправляя платье. Проблема состояла в том, что она надела платье без лямок и прозрачный бюстгальтер, зрительно увеличивающий грудь. Такое не сползало бы вниз, пожалуй, только если было бы намертво приклеено. Могла подвести и немного замысловатая прическа. Дамская комната Национального телерадиоцентра, где проходили все награждения, всегда была полна знаменитых телезвезд — не самое идеальное место для того, чтобы приводить себя в порядок. Однако у Тары не было особенного выбора места, где бы она могла опустить переднюю часть своего серебристого платья и поправить вначале одну, а затем и другую чашечку бюстгальтера. «Встроенный лифчик, вот придумали!» — бормотала она сама себе, изгибаясь в надежде на то, что все само удачно встанет в просвечивающие пластиковые чаши.

— О, Тара! — проворковала Шерри Давинчи, выплывая из кабинки. — Твое платье просто чудо.

— Благодарю, — едва слышно ответила Тара.

Шерри устроилась сбоку от Тары и принялась что-то искать в сумочке от Луиса Виттона. Теперь Тара видела, почему отвечавший за кастинг режиссер пригласил Шерри Давинчи на роль сексуальной медсестры в «мыльной опере» «Национальный госпиталь». Явно не за актерские способности.

Туго обтянутая платьем в золоте и блестках, Шерри могла бы стать кумиром разве что обладателя дурного вкуса. Ее грудь была задрана почти что к самому подбородку и напоминала две большие загорелые дыни. Она колыхалась и норовила вырваться из тесных объятий бюстгальтера. «Вот это формы», — уныло думала Тара, невольно сравнивая ее действительно большую грудь со своей почти плоской мальчишеской грудью.

— Привет, Шерри, — бросила на ходу одна из актрис, игравших в «мыльной опере», не удостоив вниманием Тару, словно бы ее здесь и не было.