Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

Как рассказывал П.В. Родзянко, со слов самого графа, «были предприняты все возможные меры, чтобы разлучить влюбленных, но ничто не помогло. Император и императрица решили смириться, и императрица послала за старым Строгоновым. „Мой муж и я, — объявила она, — убеждены, что это глубокое и серьезное чувство, и мы намерены дать разрешение на свадьбу. Не будьте так жестоки к Вашему сыну. Пусть молодые люди будут счастливы“. „Государыня, — ответил прадедушка, — если это приказ, то я дам мое согласие, поскольку я должен повиноваться приказам моих государей, но в ином случае — никогда“. „Oh, ne faites pas tant de tragique (О, не доводите дела до трагедии)“, — воскликнула императрица. Но старик был непреклонен. Пока сам император не отдал ему приказ, он не изменил своего мнения. Брак свершился.

„По мне, так уж лучше бы он выбрал кухарку, — только и заметил по этому поводу старый граф, — Строгановы рождены, чтобы служить России и дому Романовых, а не жениться на великих княгинях“. Затем он навсегда покинул Петербург и обосновался в Одессе. Ничто не могло вернуть его назад».

Один из портретов великой княгини Марии Николаевны

Безусловно, перед нами семейная легенда, ибо в 1855 году, когда Александр Григорьевич переехал в Одессу, проблема была отложена, но не решена. Новый император Александр II назначил шурина полковником, командиром батальона в Малороссии. Вскоре, 13 ноября 1855 года, А.Ф. Тютчева записала в свой дневник: «Говорят, что Строгонов объявил, что никогда не вернется в Петербург, если его положение не будет оформлено, что ему надоело видаться со своей женой по спартанской манере».[123]

В январе 1856 года графа вызвали в столицу. В феврале в Мариинском дворце в присутствии монарха и знати состоялась премьера спектакля по пьесе В.А. Соллогуба «Чиновник», написанной по заказу великой княгини. Аристократка (ее роль исполняла знаменитая актриса Вера Самойлова) пленилась «простым чиновником» (писатель Болеслав Маркевич). Не сразу, но в сентябре того же года Александр II, возвратившись в столицу после коронации, признал морганатический брак и, следовательно, сочинение достигло своей цели.

Признание сопровождалось целым рядом условий. Брак должен был «оставаться без гласности». Для ее соблюдения Марии Николаевне приписывалось на время родов удаляться из столицы и других мест пребывания императорской семьи. Граф Григорий Строгонов мог жить в Мариинском дворце и Сергиевке, но только как придворный великой княгини. В качестве супруга ему запрещалось появляться не только при дворе и в публичных местах, но и даже «при свидетелях». «Прогулки с великою княгинею запросто» Григорий Александрович мог «дозволять себе» только в садике при Мариинском дворце и в Сергиевке, где был для него построен специальный домик. Крайне необычные, оригинальные условия брака.

Когда великая княгиня была на четвертом месяце беременности (ноябрь 1856 г.) пара сняла в Женеве у племянниц герцогини де Клермон-Тоннер виллу Бокаж (Bocage),[124] с живописным парком. Дом был маловат. Для одиннадцати человек, не считая прислуги, места едва хватало. Здесь жили: великая княгиня Мария с мужем, шестеро детей от первого брака, две гувернантки дочерей, Александра и Елизавета Толстые, а также К.Г. Ребиндер, воспитатель сыновей великой княгини. Двенадцатый постоялец в скором времени появился на свет.

На этой вилле в апреле — июне 1857 года несколько раз бывал 28-летний «глупый мальчуган», как он сам себя называл — Лев Николаевич Толстой, путешествовавший по Западной Европе. На берега озера Леман писателя привело желание повидать двух своих родственниц, графинь Александру Андреевну (1817–1904) и Елизавету Андреевну (1812–1867) Толстых. Первая из них была фрейлиной великой княгини и гувернанткой Марии Максимилиановны, старшей дочери великой княгини. Елизавета же занималась воспитанием младшей дочери, Евгении Максимилиановны.

Обе сестры — незамужние и приходились Толстому тетками (это были двоюродные сестры отца Толстого, Николая Ильича, то есть дочери одного из братьев деда Льва Николаевича, Андрея Андреевича Толстого). Во Франции это называется «tantes `a la mode de Bretagne» («тетки в бретонском стиле»). Общий их предок — прадед Льва Николаевича, Андрей Иванович Толстой (1721–1803), прозванный «Андрей большое гнездо» за свое многочисленное потомство (за 25 лет у него родилось 23 ребенка).

Несмотря на визит писателя, мы имеем мало сведений о вилле. Он записал в дневнике «Bocage — прелесть» и этим определением ограничился. Единственное упоминание о встрече с графом Григорием Александровичем датировано 11 апреля, днем спустя после первого визита Льва на Бокаж: «Вечером зашел Строгонов, упорно рассказывал про свои отношения».[125] Толстого более интересовала Александра, роман с которой, правда, у него так и не состоялся.