Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

Традиционное для Строгоновых и других аристократических семей домашнее воспитание имело свои отрицательные стороны. Гувернеру потребовалось немало сил для того, чтобы приготовить своего ученика для общения с крестьянами и солдатами (отец прочил сыну военную карьеру). Дадим слово Буслаеву: «Чтобы приучить Григория Сергеевича безбоязненно и с вольным духом ходить в простонародной толпе, я прибегнул к одной немудреной сноровке, которая удалась мне как нельзя лучше. Для этого я выбрал праздничные гульбища, которые на масляную и святую недели происходили под Новинским (бульваром. — С.К.). В то далекое время ни деревьев, ни каменного здания для базара еще не было, а шла только довольно широкая дорога, огражденная с обоих сторон перилами, от Кудринской площади до Смоленского рынка.

И справа, и слева этого гулянья вдоль домов медленно катались в экипажах и преимущественно дамы в нарядных костюмах, как из среднего сословия, так и особенно из высшего: последние обыкновенно между завтраком и обедом, от часу до трех. В ту пору их кавалеры по большей части рассаживались на террасе ресторана, стоявшего близ Кудринской площади, и за столиками пили чай и кофей или завтракали, сопровождая свои порции водкой и разными французскими винами. Другие просто сидели, обратясь к стороне катающихся и курили сигары, так как не только на улице, но и на самом гулянье курить тогда не дозволялось.

Граф П.С. Строгонов принципиально не имел эклибриса. Он надписывал каждую книгу своей библиотеки

За рестораном шли балаганы с комедиантами, потом качели разных сортов и наконец палатки с пряниками, орехами, винными ягодами, печеными яйцами и другими дешевыми яствами для простонародья; что же касается до кабаков, то они позволялись только вне гулянья, в домах, идущих по Новинскому с обеих сторон. Мы с Григорием Сергеевичем являлись на это гулянье всегда между часом и тремя, когда по дорожке кроме простого люда встречалось много и порядочной публики среднего и высшего сословия. Сначала мой ученик от страха и трепета никак не мог вместе со мной врезаться в сплошную толпу зевак в армяках, тулупах и поддевках, перед балаганом, на подмостках которого паяц своими балагурными выходками и кривляньями потешал невзыскательных зрителей.

Потому, чтобы приучить его к сутолоке, я вел его за гуляющими из образованной публики и за ними незаметно вводил его мало помалу в чужую толпу простонародья; а когда он там пообдержался, я уже рискнул всунуть его и в сплошную давку, чтобы вместе с русскими мужичками забавлялся шутовскими проделками балаганных скоморохов». Кроме того, графа Григория Сергеевича зачислили в выпускной класс гимназии.

В 1846–1850 годах Строгонов, по примеру старших братьев, окончил курс юридических наук в Московском университете. Затем, как и старший брат Александр, начал службу унтер-офицером. Отец направил его в Гусарский Е.И.В. Великого князя Константина Николаевича полк. В 1854 году Строгонов перешел в лейб-гвардии Гусарский полк. Два года спустя графа назначили адъютантом военного министра. Затем он увлекся прекрасной полькой Марией Потоцкой, страсть к которой принесла ему много радости, вероятно, но и большое горе также… Имея матерью Марию Салтыкову-Головкину (1807–1845), по отцу она была внучкой Софье Челиче (Глявоне, Маврокордато, де Витте, Потоцкой), прославленной в века прекрасным парком в Умани. Основные события драмы, политической и религиозной, происходили в Вечном городе.

«Легко сказать! Я опять в Риме, через бесконечные 33 года, когда я, наконец, сделался тем, о чем я в молодости мечтал, гуляя по этим холмам, по этим узеньким улицам и широким, великолепным площадям с громадными фонтанами и бассейнами, сидючи на этом самом щебне вековых развалин Форума и Колизея, с Винкельманом и Тацитом или Горацием в руке, откуда я жаждал набраться сил и вдохновенья… И вот я опять пришел в Рим; теми же молодыми мечтами пахнуло на меня с его красноречивых твердынь, и в ответ на них принес я зрелые результаты, деятельно прожив эти 33 года, для которых те места были вдохновением и руководящею нитью.

Видите, что Рим мне не чужой город; это часть моей жизни, это та моя молодость, свежая и бодрая, когда запасаешься силами на всю жизнь… приезд в Рим — это не путешествие, а возвращение в родные места, где каждая мелочь запечатлена воспоминаниями, где на самих камнях античной мостовой чувствуются следы тех животворных прогулок, которые вместе с лучшими радостями в жизни никогда не забываются».