Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

Федоровская церковь Александро-Невской лавры

«Суббота 27 марта. Уже за заутреней узнал о неожиданной кончине, в 11 часов вечера сегодня… Его состояние здоровья, благодаря молочному лечению, до того улучшилось, что стало возможным думать о переезде его в деревню на свежий и чистый воздух. Он вполне вернулся к прежней жизни: к чтению и к беседе со всеми навещавшими его. За несколько минут до кончины он был с своими внучками, весел и разговорчив. На вопрос: „Как он себя чувствует?“ — он отвечал, что чувствует себя хорошо, но, показывая под ложечкою, сказал, что: „Тут что-то неловко“. Затем он ушел к себе в кабинет, сказав, что сейчас вернется. После известного времени внучка его пошла сама за ним в кабинет и застала старика лежащим с светлым и почти улыбающимся лицом уже без дыхания. Смерть была мгновенная, вероятно, от атрофии сердца. Какая чудная смерть, за несколько минут до пасхального возгласа: Христос воскресе!».[200] Таким образом два самых выдающихся Строгоновых имперского периода, два любителя искусства, обретших через него «святость», скончались в своих кабинетах. Они имели разные образы храмов в своей душе, но эти образы доминировали.

Разумеется, похороны Сергея Григорьевича пришлись на Пасхальную неделю — моменту малоудачному для прощания. Вновь обратимся к «Воспоминаниям» В.П. Мещерского: «…по воле его: процессия выноса его тела из великолепного его дома… похожа была на вынос очень бедного человека, до такой степени она была проста. Это было последнее проявление личности вельможи… который в продолжении всей своей жизни презирал роскошь и суету света».[201]

Поклониться праху графа С.Г. Строгонова до прихода советской власти можно было также в Александро-Невской лавре, но не на Лазаревском кладбище, а в Федоровской церкви. События 1852 года, унесшие графиню Софью Сергеевну Толстую, дочь Сергея Григорьевича, заложили новую традицию упокоения. Смерть 28-летней графини, разумеется, была шоком для близких, еще не выработавших свой ритуал похорон. 20 марта был исполнен гипсовый бюст, предназначенный, вероятно, для надгробия (заказ исполнил И.А. Фолетти, автор скульптурного бюста О. Монферрана в Исаакиевском соборе). Но затем от этой идеи отказались, устроили более типичную для Строгоновых простую надгробную плиту, запечатленную акварелью художником A.A. Редьковским. Софью похоронили первой из Строгоновых в Федоровской церкви — новом месте для всего рода и этой ветви, которая, повторю, прежде еще не знала потерь. В последующие тридцать лет здесь же похоронили графиню Наталью Павловну, жену графа Сергея Григорьевича-второго, и графиню Марию Болеславовну, которая ушла в мир иной 18 марта 1882 года, то есть тогда, когда казалось, что смертельная болезнь свекра отпустила его.

В Духовской церкви лавры похоронены графиня A.C. Строгонова, первая жена графа Г.А. Строгонова (1824), а также его дочь Елена (1832) и сын Валентин (1833). На Тихвинском кладбище обрели покой граф С.А. Строгонов (1834–1842), сын графа А.Г. Строгонова, его супруга Н.В. Строгонова, урожденная Кочубей (1855) и дочь Наталья, в замужестве Голицына (1852). Очевидна привязанность каждой ветви к своему месту.

Граф Григорий Сергеевич, чье тело в 1910 году доставили из Рима, был последним из Строгоновых, нашедшем покой в Александро-Невской лавре (Федоровский храм). На этом «роман» династии с этим кладбищем петербуржцев, которое следует признать главным местом упокоения Строгоновых после Сольвычегодска, закончился.

Впрочем, на этом свете оставался лишь один Строгонов — граф Сергей Александрович, который был похоронен в Ницце, на православном кладбище Кокад. Там же покоится прах его второй супруги Р.-А.-Г. Левьез, а также М.В. Бардинцева, директора заводов, который оставался жить при графе в эмиграции.

Вероятно, в 1927 году на Сент Женевьев де Буа близ Парижа был куплен участок, на котором похоронены княгиня Ольга Александровна, ее потомки и родственники (об этом будет сказано ниже).

Могилы графини Н.В. Строгоновой и ее дочери Натальи на Тихвинском кладбище

Мы имеем четыре красивых мифологических смерти Строгоновых. Легенды двух из них, сочиненные окружением графа Александра Сергеевича и графа Сергея Григорьевича, кратко приведены в этой главе. Об уходе из жизни графа Павла Александровича рассказывалось выше. Четвертой необыкновенной смертью была смерть графа Александра Павловича, которому снесло голову французским ядром. Разумеется, сам факт — утрата наследника знаменитого рода — и обстоятельства неоднократно описывали современники, в том числе A.C. Пушкин. Для рассказа о них не нашлось места на страницах этой книги, и потому я отсылаю читателя к другой своей книге «Устройство вдовы». У рода Строгоновых нет ни одного памятника, который выходил бы за пределы рядовых. Только один — баронессе Софье Александровне Строгоновой — создан знаменитым скульптором, которого, впрочем, могла заинтересовать трагедия семьи.