Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

Причиной послужило письмо из Москвы, подписанное В. Лиэ и гласившее: «На основании поступившего к нам отношения Уполномоченного Наркомпроса от 15 февраля <…> и акта инспектора музеев Ятманова от 9 января 1929 года, указывающих факт беспорядочного содержания в кладовых б. Строгоновского особняка музейных и ценных предметов, подлежащих выделению в Госфонд и неправильное производство самого выделения. Главнаука предлагает отстранить Сапожникову от занимаемой должности хранителя Строгоновского особняка». Татьяну Васильевну восстановили в должности 9 мая с объявлением взыскания. Вскоре после этого она организовала выставку книг в Минеральном кабинете.

Не исключено, что Гинзбургу, рапортовавшему об исполнении работы наверх преждевременно, Т.В. Сапожникова понадобилась для действительной оценки. С другой стороны, очевиден конфликт между «Антиквариатом» и хранителем, в меру сил пытавшейся саботировать процесс ликвидации. Уж не в качестве ли моральной компенсации 26 апреля Кларк через Тройницкого отдал распоряжение Сапожниковой устроить наконец давно ожидавшуюся выставку книжных переплетов? Ради ее устройства по устному распоряжению директора комиссия по особому акту 29 апреля взяла книги из библиотеки.

7 мая, то есть уже после восстановления на работе, Татьяна Васильевна написала записку П.И. Кларку, в которой рапортовала об устройстве подобной экспозиции в Минеральном кабинете. Были выставлены переплеты XVI–XIX веков. Они имели «целью показать эволюцию от переплета, служившего украшением или защитой книги, как предмета редкости, к переплету, целью которого является сохранение книги при массовом ее использовании». Краткий путеводитель и каталог Сапожникова обещала представить в ближайшее время, но, скорее всего, подготовить тексты она не успела. Как позже пояснила Татьяна Ивановна, было представлено 100 экспонатов. Как казалось тогда хранителю, выставка в Минеральном кабинете предваряла общую выставку книги XVIII века в библиотеке Строгоновского дома.

В тот момент казалось, что передышка может еще продолжиться. Но, несмотря на подготовку, очередной советский аукцион, состоявшийся в Берлине 4–5 июня 1929 года, не оправдал возложенных на него надежд. В ожидании крупного товара, дилеры отдали все на откуп средним «маклакам». «Лепке» понесла убытки и ей вновь было обещано продать Строгоновский дом. В качестве компенсации за отказ сделать это немедленно Х.К. Крюгер получил несколько шедевров.

Хранитель аристократического дома в постреволюционные годы заменял владельца. К примеру, Т.В. Сапожникова, лелеявшая планы переустройства экспозиции, не пытаясь восстановить замысел Строгоновых, в то же время являлась самым яростным защитником художественного имущества, рискуя собственной карьерой и даже жизнью. Тотальная распродажа художественных сокровищ семьи создала вокруг Строгоновых некий ореол мученичества.

Глава 15 Ликвидация-3

Подготовка к продаже дома на Невском проспекте затянулась почти на два года. В событии, произошедшем на территории этого дома 15 августа 1929 года, можно усмотреть новый, вслед за падением картины Рубенса, зловещий знак. Тогда, в середине последнего летнего месяца, неожиданно упала ваза в саду Строгоновского дома. Вскоре решилась судьба «гробницы Гомера», самого ценного экспоната сада. В рапорте директору Эрмитажа 19 августа Т.В. Сапожникова написала: «Считаю, что античный саркофаг, ввиду его высокой художественной и исторической ценности, следовало бы передать в отдел Греческих и Римских Древностей».[210]

23 сентября 1929 года Татьяна Васильевна вновь отправилась в отпуск в момент решающих событий. На этот раз она отдыхала только четыре дня. 27 сентября ученый секретарь Эрмитажа написал директору записку: «Ввиду того, что с 27 сентября в Строгоновском доме оценщики приступают к окончанию оценки выделенных в Госторг вещей, прошу Вас вызвать из отпуска Сапожникову, присутствие которой при оценке необходимо». В положительной резолюции Кларка впервые упоминалось слово «ликвидация».

Тем временем конъюнктура ухудшилась, поскольку экономический кризис набрал силу. Крах главной нью-йоркской биржи произошел в конце октября 1929 года. Таким образом, хотя дом уже был передан Сельскохозяйственному институту, судьба вещей все еще оставалась неопределенной, порождая, тем самым, надежду на сохранение музея. 27 декабря 1929 года директор Эрмитажа П.И. Кларк (уволившийся на следующий день по болезни) своим последним распоряжением создал комиссию по передаче Строгоновского дворца Институту прикладной ботаники. Ее председателем была назначена Т.В. Сапожникова, переведенная в отдел Прикладного искусства и Нового времени Тройницкого. 3 января 1930 года составляется передаточный акт: 22 жилые квартиры, 4 конторских и прочих помещений передавались новому владельцу задним числом с 1 января. Срок окончания освобождения помещений музея — 15 февраля, библиотеки — 1 июня.