Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

В первой комнате были представлены минералы, кристаллы необработанные и полированные, а также драгоценные камни, среди них оникс в форме блюдца показался автору наиболее прекрасным. Он также отметил окаменевший кусок дерева, найденный в медных копях, шкаф, полный других окаменелостей — фрагментов животных и растительных. Во второй комнате — морские продукты и раковины. Третья зала представляла руды, четвертая — физические приборы: насос, электрическую машину, микроскоп. Специальная комната отводилась эстампам. Еще одна — скелетам животных — коллекции, приобретенной недавно, в 1763 году, у Карла-Фридриха Крузе, а ранее принадлежавшей его тестю, покойному голландскому лейб-медику императрицы Елизаветы Петровны Герману Бургаве (Boerhave, 1705–1753). Таким образом, собранию были отведены шесть залов Кабинета. Именно столько упоминает Георги в 1789 году в своем описании Санкт-Петербурга, сообщая, что интерьеры соединялись между собой арками.

Особая комната в доме Строгонова предназначалась библиотеке и медалям (одна из них была чеканена в Англии во времена Кромвеля).

Вернувшись к комнате животных, Малле описал поразившего его крокодила, вылупляющегося из яйца величиной с большое яблоко. Довольно странно, что гости вовсе не указали картин, которые уже имелись во множестве у графа Александра Сергеевича (по свидетельству других источников). Судя по всему, живопись их не интересовала. Следует сделать еще одно замечание: никаких указаний на собор в подборе вещей нет, что, вероятно, означает — идея его строительства еще не овладела графом. Два последующих описания Кабинета, по письменным и изобразительным источникам, показывают нам особым образом подобранные и интерпретированные предметы. Основная их часть приобреталась во время второго путешествия за границу в 1770-е годы. Именно тогда, выражаясь витиевато, путь к Минерве был проторен.

Располагался Кабинет, судя по всему, в северном корпусе, занимая пространство бывших покоев барона Сергея Григорьевича, то есть на месте современных залов Гюбера Робера, Арабесковой гостиной и Минерального кабинета.

Фрагмент лепного убранства Большого зала

Спустя две недели швейцарцы предприняли попытку ознакомиться с законодательной деятельностью «Северной Минервы». Накануне визита в Комиссию они обедали у Строгонова, договариваясь, видимо, о деталях. На этот раз граф удивил их игрой на маленьком стеклянном клавесине, привезенном неким англичанином из Парижа. Наконец, 21 июля в сопровождении Жана Антуана, библиотекаря (секретаря) графа Строгонова, путешественники отправились на заседание Комиссии, но их не допустили в зал по соображениям безопасности — в зале на этот раз присутствовала сама императрица.

Путешествие Александра Сергеевича в Европу сторицей оправдало затраченные средства. Кабинет (музей) в Строгоновском доме был создан, по крайней мере, к концу 1760-х годов. Он характеризует своего единственного владельца на тот момент любителем курьезов, и эта репутация как будто подтверждается унаследованным Александром от отца интересом к авантюристам. Но два путешествия лучше одного, и лишь следующая поездка повлияла на создание интерьеров того дома, который мы знаем. (Добавлю к теории путешествий: следует посещать страну дважды, чтобы во второй раз увидеть пропущенное ранее.)

Глава 7 Второе паломничество в Париж

Граф Александр Сергеевич Строгонов успешно провел гранд-тур в 1750-е годы. Однако в последующие годы он остро ощутил необходимость новых путешествий для дальнейшего саморазвития. Он снова отправился за границу при первой представившейся возможности, а именно в 1771 году, хотя повод для поездки оказался не самым приятным.

Из ответных писем графини Анны Михайловны Строгоновой П.В. Бакунину меньшому мы знаем, что в 1764 году она решила расширить некий дом в Санкт-Петербурге. Едва ли при жизни отца она распоряжалась отцовским жилищем, которое, к тому же, и так было чрезмерно большим для М.Л. Воронцова — человека со средствами, но не столь значительными, как у Строгоновых. Поэтому, скорее всего, речь идет о доме графа Александра Сергеевича на Невском проспекте, его она с полным правом считала собственным.

Перед отъездом за границу с отцом графиня Анна Михайловна пригласила французского архитектора Жана-Батиста Валлен-Деламота, недавно появившегося на берегах Невы, составить некий проект. Можно предположить, что она хотела создать большой восточный корпус ансамбля, возведение которого представляется логическим шагом в развитии Строгоновского дома. Дошло ли дело до чертежей, не ясно, хотя два не реализованных плана восточного корпуса 1750-х годов нам известны. Один консервировал ситуацию, сохраняя полукруг стены во дворе, другой превращал восточный корпус в многоугольное сооружение.