Строгоновы. 500 лет рода. Выше только цари

«Душою своею более принадлежа другому миру». Эти слова, написанные за два года до смерти Строгоновой, теперь кажутся пророческими. Жара и лесные пожары — тяжелые испытание для любого человека, как все мы убедились летом 2010 года. Такие обстоятельства особенно тягостны для того, кто всю свою жизнь посвятил дереву, к их числу относится графиня Софья Владимиронва. 1842–1843-е годы оказались в России чрезвычайно жаркими. Через несколько лет после кончины графини Софьи Владимировны «Санкт-Петербургские ведомости», не описывая конкретных событий, писали о четырех пожарных случаях, нанесших такой серьезный урон хозяйству нераздельного имения, что его владелица даже отказалась содержать школу, которая всегда оставалась для нее главным детищем, но никогда не приносила дохода.

К концу правления графини С.В. Строгоновой на имении оставалось 2 496 729 руб. 44 коп. серебром долга.[63] При этом «Санкт-Петербургские ведомости» скрупулезно подсчитали расходы на школы: «В течение двадцатилетнего существования сих школ… употреблено на них 1 037 000 р. ассигнациями наличными деньгами; кроме того, в распоряжении школ было около 400 десятин пахотной и луговой земли, доход с коих в 20 лет мог простираться до 40 000 р. ассигнациями, а помещение С.-Петербургской школы по стоимости найма в течение того же времени обошлось в 140 000 р. ассигнациями, и, наконец, на обеих школах накопилось долгов до 130 000 р. ассигнациями, так что все содержание школ в продолжение 20 лет стоило Графине Строгоновой до 1 347 000 р. ассигнациями, или 348 857 р. серебром, т. е. по 19 242 р. серебром в год». Мог ли быть написан лучший некролог благотворительнице, которую остановила только стихия огня?!

Нам известно о пожарах в Марьино в 1826 и 1831 годах. И, по крайней мере, во второй раз, сопровождаясь холерой и революциями в Европе, они также стали причиной кризиса. Школу закрыли в 1844 году после того, как летом 1842 года выгорели Пермь и Усолье и 22 июля почти все село Ильинское. Ровно год спустя в 1843 году сгорела деревянная дача графини Софьи Владимировны на Выборгской стороне, построенная А. Воронихиным в 1796 году. Остальные несчастные случаи неизвестны (не исключено, что один из них произошел в Марьине), но и упомянутых достаточно, для того чтобы понять отчаяние графини, расставшейся со своим главным детищем.

Смерть графини в 1845 году послужила «сигналом» для ее наследников для прекращения строительной деятельности, которая навсегда замерла в Марьино и на десять лет остановилась в Петербурге в доме на Невском. Первый удар архитектору П.С. Садовникову, почти тридцать лет воплощавшему планы Софьи, нанесла первая владелица особого марьинского майората княгиня Аглаида Павловна Голицына, урожденная графиня Строгонова. Она приказала: «Все предложенные и начатые уже по воле покойной Графини постройки новых зданий как то: Столовую, конный двор и прочая приостановить».[64] Одновременно зодчего рассчитал граф Сергей Григорьевич, муж Натальи Павловны.

К 1840-м годам, апофеозу правления императора Николая I, дом Строгоновых на Невском, полвека тому назад представлявший собой архаику, стал образцом для подражания. В Санкт-Петербурге появилось большое число повторений более или менее близких к оригиналу, причем не только Штакеншнейдера, но и других архитекторов. Одной из первых новых построек в стиле барокко, ставшего имперским стилем в России, были собственная дача великого князя Александра Николаевича, наследника престола. Трудно сказать, отвечало ли это его художественному идеалу, но явно соотносилось с политическими задачами царствования, которому было суждено восстанавливать блеск империи после поражения в Крымской войне, ставшей Аустерлицем его поколения.

В династии Строгоновых на 1840-е годы пришелся кризис, связанный с окончанием длительного правления Софьи Владимировны, она, назначив себя руководительницей майората, как могла «тянула время» — сохраняла наследие боготворимого графа Александра Сергеевича-старшего, давая возможность возмужать и подготовиться к деятельности представителю нового поколения — графу Александру Сергеевичу-младшему (второй «строгоновский матриархат»). Прибывший на похороны графини император назначил его флигель-адъютантом. Монарх хотел приблизить к трону наследника крупнейшей российской вотчины. Хотя майорат переходил к графине Наталье Павловне, возможно, государю казалось, что время «правления» молодого офицера не за горами. К тому времени, после строительства дворца Белосельских-Белозерских, дом династии Строгоновых на Невском превратился в неофициальный бренд.

Часть II КАК ТРУДНО БАРОНУ СТАТЬ ГРАФОМ

Глава 1 Дом на Сергиевской