Строговы

Место приглянулось всем. Мужики удовлетворенно заухмылялись. По сравнению с темными и глухими буераками здесь было просто раздолье. Настроение у всех поднялось, и дед Фишка, желавший показать сразу все преимущества Юксинской тайги перед буераками, заявил:

– Вечером, мужики, свежих окуньков отведаем. Малость отдохну да удить отправлюсь. Я здесь раньше за один присест по пуду ловил. – И старик, пошарив в кармане, вытащил тряпку, в которой хранились крючки с готовыми волосяными лесками.

Перед потемками Матвей еще раз оглядел местность и у костров во время ужина объявил приказ:

– Утром приступить к постройке жилых землянок, бани и изгороди для содержания скота.

Новая стоянка отряда была удобна еще тем, что находилась сравнительно недалеко от тракта и притаежных селений. Путь к ней пролегал через болота, речки с лесными завалами, крутые холмы, заросшие непроходимой чащобой, – это тоже имело немаловажное значение.

На другой день утром, прежде чем приступить к работе, Матвей разбил отряд на взводы. Командирами взводов он назначил старых солдат: Архипа Хромкова и Калистрата Зотова. Кроме того, были созданы две специальные команды: хозяйственная и разведки. Первую команду возглавил одноногий Мартын Горбачев, вторую – расторопный и деловой Тимофей Залетный. Деду Фишке предоставили право добровольно выбрать, где служить: у Мартына Горбачева или у Залетного. Начальники команд наперебой зазывали старика к себе. Дед Фишка молча посмотрел на одного, на другого и, насупившись, сказал:

– Я так, мужики, думаю: буду там, где, нычит, надо быть. Скажем, подойдет нужда питание добывать – я тут как тут. Хоть за молодым мне теперь не угнаться, а зверь и птица от моего ружья не уйдут. А если, скажем, Тимохе потребуюсь – пожалуйста. Мне чего бы ни делать, лишь бы без дела не сидеть да задаром хлеб не проедать.

Отряд одобрил слова деда Фишки дружным гулом.

– Ну, а теперь за работу! – сказал Матвей.

Четыре дня с рассвета дотемна обстраивался отряд.

Землянки сделали просторные, теплые, с широкими, прочными нарами и глинобитными печками. Баня тоже удалась, и ее обновили, не дожидаясь, когда будет засыпана землей крыша.

Дед Фишка все эти дни проводил на озере. Он сумел уже смастерить кое-какое оборудование для рыбной ловли: соорудил легкий плот для передвижения по озеру, сплел из гибкого ивняка морду, сделал несколько жерлиц, из кусочков желтой патронной меди нарезал блёсны. Рыбы в озере было так много, что она сама шла в руки. Дед Фишка приносил с озера щук, окуней, налимов, язей. Он сам чистил рыбу, закладывал в котлы и варил. Уха получалась жирная, наваристая, вкусная. Партизаны ели ее с удовольствием, а Залетный говорил:

– Раздобреем мы, дед Фишка, от такой еды!

– Ешь, Тимоха, ешь, пока кормят, – смеялся дед Фишка.

Старик понимал, что долго так продолжаться не может. Впереди мужиков ждут тяжелые и опасные дела.

Как только отряд закончил оборудование землянок, Матвей приказал начать военные занятия. Архип и Калистрат учили партизан строиться, сдваивать ряды, ходить в строю, быстро рассыпаться и цепочкой двигаться в наступление. Винтовок в отряде было три, их изучали по взводам. А вскоре ввели и постоянный наблюдательный пост у тракта. Дед Фишка стал приставать к командирам с просьбой, чтобы его назначали в караул наравне со всеми.

– Ты погоди, дядя, – остановил его Матвей. – Ходить в караул – не хитрая штука, а тебе другое дело найдется…

Старик насторожился, думая, что Матвей доскажет до конца, но тот замолчал. Дед Фишка расспрашивать племянника не рискнул. Тот был теперь командиром отряда, и, втайне гордясь этим, старик понимал, что у Матвея могут быть секреты, о которых никто не должен знать. Однако с этого часа старик жил, все время чего-то ожидая.

Как-то перед вечером Матвей пришел на озеро. Дед Фишка только что поставил жерлицы и присел покурить.

Увидев Матвея, старик обрадовался: давно они не говорили с глазу на глаз.

– А, Матюша! Ну, иди, иди, покурим, – пригласил он племянника.

Матвей не спеша подошел, с любопытством спросил:

– Ловится, дядя?

– Ловится, Матюша. Думаю вот колоду выдолбить да к зиме пудиков десять рыбешки пустить в засол. Неплохо бы, а?

Матвей помолчал и, посматривая на толстые кедровые чурбаки, приготовленные дедом Фишкой на поделку колод, озабоченно начал:

– Неплохо, дядя, а только… – и, не договорив, подошел к деду Фишке, сел рядом и потянулся за табаком. – В жилые места, дядя, надо тебе направиться, – закончил Матвей, берясь за кисет.

– Навовсе? – с тревогой спросил дед Фишка, заглядывая Матвею в лицо.

Матвей поспешил успокоить старика:

– Нет, дядя, на время. Теперь мы обстроились, малость окрепли, надо дать знать о себе, чтоб народ из других сел и деревень к нам шел. Ерунда не нам одним житья не дает, как думаешь?

Дед Фишка оживился и, поглядывая из-под бровей хитроватыми глазками на Матвея, бойко заговорил:

– Я уж, Матюша, давно этого поджидаю. Себе на уме не раз мозгами раскидывал: не рыбу же ловить мы пришли сюда, надо бы и за дело приниматься.