Строговы

— Мы и рады бы, Платоныч, — час спустя плакались бабы перед Юткиным, — отчего при нашей-то нужде не подработать, да рази можно идти на такое дело? Ты уж сам там говори с народом!

Евдоким Юткин бросился к уряднику и чуть не кулаками поднял его с постели. Потом помчался на тележке к буеракам. Проехал до самого кедровника и никого не нашел. Пикеты пропустили тележку беспрепятственно. В солдатском лагере тоже все обстояло спокойно.

Евдоким уговорил офицера отрядить кое-кого из солдат в село для сопровождения поденщиков на работу в кедровник. Однако ко двору Юткина никто не явился. Люди Матвея успели поработать накануне вечером. Среди колеблющихся поползли такие страхи, что бабы не только не пошли сами и не пустили детей-подростков, но и мужиков удерживали, чтобы они не совались в такое опасное дело.

В конце концов офицер поругался с урядником и с самими хозяевами. Его дело — охранять кедровник на время шишкобоя, а он как неудачливый рыбак: сидит у моря и ждет погоды.

Через три дня офицер приказал солдатам снимать палатки.

Неслышно подкрадывался вечер. Багровое солнце спустилось к самому лесу. Казалось, что оно нанизалось на сухой шпиль лиственницы, больше никуда не сдвинется и тут потухнет. Но через несколько минут, разрываемое сучьями, оставляя на них золотистые блики, оно скрылось, и шпиль лиственницы, освещенный откуда-то снизу, засиял, словно позолоченный.

Матвей с дедом Фишкой только и ждали этого момента.

Накрыв зерно брезентами, а сверх них соломой, они направились к балагану. Скоро сюда стали собираться мужики и парни с полей, из пикетов. Дед Фишка под гул радостных восклицаний сообщил, что солдаты днем снялись со своего лагеря на опушке кедровника и тронулись на юткинских и штычковских подводах в город; Кузьма, Николай и Поликарп просили передать волченорцам пожелания успеха…

Пикетчики решили немедленно оповестить жителей о начале шишкобоя.

Дед Фишка отправился к новоселам. Матвей, Архип Хромков, Мартын Горбачев, Калистрат Зотов, братья Бакулины и с десяток парней-пикетчиков за вечер обошли все дома. Многие из волченорцев, особенно бабы, все еще не веря в то, что солдаты ушли, по-прежнему колебались. Но пикетчики и не уговаривали их. Они сообщали только, чтобы все готовились к шишкобою.

День прошел в лихорадочной подготовке, а на рассвете в кедровнике застучали барцы.

Урядник Хлюпочкин принялся строчить очередные доносы, стараясь прежде всего выгородить себя из неприятной истории и свалить всю вину за «беспорядки» на поручика.

Евдоким Юткин, мрачный как туча, глушил водку у себя дома и на людях не показывался.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Весной, когда подымутся буйные травы и зацветут синим цветом ирисы, голубым — незабудки, желтым — лилии, белым — белоголовник, на склонах холмов появляются из земли редкие стебли. Нет на этих стеблях ни отростков, ни листьев, только на самом конце их покачиваются упругие шишечки. И долго, почти до самой середины лета, оттого что эти стебли слишком обыкновенны и в них нет ничего привлекательного, яркого, влекущего к себе глаз человека, люди не замечают их и, случается, даже топчут. Но вдруг в один из летних жарких дней шишечки распускаются, и на стеблях появляются крупные пахучие цветы.

Теперь люди подолгу смотрят на цветы, дивятся их красоте, восхищаются их сладким запахом. И мало кто думает о том, что эти цветы, радующие глаз, выросли на тех самых прямых и гладких стеблях, которые только еще вчера они замечать не хотели.

Точно так случилось и с Артемом Строговым. Жил он годы, рос, по люди не замечали его. И вдруг однажды на селе заговорили: «Смотрите, какой Артемка-то Строгов!» И все стали смотреть на него, будто раньше его совсем не знали, и дивиться тому, как он ладен и хорош собой.

Несколько лет Артем ходил в ватаге ребятишек и ничем не отличался от своих сверстников. Потом ребятишек он перерос, а с парнями еще не сровнялся. Теперь на молодежные игрища он ходил не с ватагой ребятишек, а с небольшой кучкой своих товарищей-подростков. На игрищах подростки занимали уже более почетное место, чем ребятишки. Они не толпились где-то поодаль, не получали от взрослых подзатыльников, а стояли в толпе настоящих парней и девок, серьезные и рассудительные. Взрослая молодежь их уже терпела, не гнала, но на круг еще не пускала. Они смотрели на хороводы, на пляски, на игры и мечтали о своем завтрашнем дне. И вот наступил этот желанный день…

Однажды в воскресенье вечером парни и девки собрались на бугре, у хлебных амбаров купца Голованова. Было тут по-обычному шумно и суетно. Гармонист с хитрыми переборами наигрывал «Подгорную». Девки кружились в пляске, помахивая белыми платочками и подпевая. Парни курили, разговаривали, смеялись. Потом кто-то закричал:

— Хоровод!

— Хоровод! Хоровод! — поддержали другие.