Стройки Империи

В дверь резко и настойчиво постучали. Виктор сбил настройку и перещелкнул клавишу на УКВ. Человек с наушниками или меломан, или слушает Запад; но меломан в мире легальных битлов может слушать только качественную трансляцию на УКВ.

— К телефону вызывают… Да не туда — на этаже. Тут коммутатор.

От соседа чувствовался запах местного пива и рыбы.

— Отдыхаем? А может, это… — и он щелкнул пальцем по горлу.

— Я звонка жду, — ответил Виктор. Человек, который ждет звонка, обычно собрался что-то делать, и выпить-закусить не планирует.

Телефон без номеронабирателя робко жался на тумбочке со снятой трубкой. Похоже, только на входящие. В трубке звенел взволнованный голос Сони.

— Я тебя не оторвала? Нас завтра перенесли на первое отделение, можно пойти в "Победу" на одиннадцать. Ты как?

— С прошлого года не был в кино. А что идет?

— "Ночь живых мертвецов". В Зеленом.

— В самом деле?

— Шучу. "Убийство в библиотеке". С Никулиным, и в стиле нуар.

"На этот фильм меня хотела затащить Лика… Ерунда, на Никулина в комедии Рязанова, наверное, весь Брянск сходил."

— Прекрасно. Главное, не Ингмар Бергман.

— Тебе не нравится Бергман?

— Нравится. Просто меня посетила мысль, что кризис традиционной семьи — это для нашей страны не актуально.

— О, значит, ты не стал холостяком, боящимся серьезных отношений. Да, не жди меня у кинотеатра. Меня подвезут к вокзалу на служебном автобусе в начале одиннадцатого. Заодно поднесу кое-какие вещи.

— Решила переехать?

— Ты что? У нас не Запад, так не делают. Сначала фестиваль, потом заявление, и надо будет подыскать, что снять повыгоднее. Я тебя не пугаю своим рационализмом?

— Ничуть.

— Ты восхитителен. В моей жизни было много чувств. Ты делаешь меня рассудительной. Когда мы вместе, я могу быть собой и не бояться, что на меня обидятся и не поймут. Ты единственный, кто не спросил, была ли я раньше замужем. И единственный, кто не удивится, если я сама признаюсь тебе, что нет, не была. Ладно, все я не могу говорить! До завтра! Пока-пока!

Послышались гудки. За коридорным окном моросил мелкий осенний дождь, и мокрый асфальт блестел в свете фонарей. Красные флаги на домах обвисли и потяжелели.

"У чехов началась "цветная революция"… Обратный отсчет пущен. Пара недель, затем свержение ихнего правительства и присоединение к "рейху", со вводом войск бундесвера. Значит, война, значит, ГУГБ необходимо срочно изолировать всех подозрительных. Неважно, что человек бомбу нашел и что-то там изобрел для магнитофонов. Есть странный человек, неизвестно как попал в город, и им интересуются зарубежные спецслужбы. Завтра, возможно, последний шанс свободно прогрессорствовать."

26. "Вас прирежут бритвой Оккама"

— Вот здесь в реферате надо написать, что Ленин подчеркивает…

— Ленин всегда подчеркивает. Уже все рукописи исчеркал.

Парень и девушка на верхней площадке лестницы, завидев Виктора, почему-то поспешили ретироваться. Подошел к полуоткрытой двери кафедры, он услышал из-за нее знакомый голос Камаева.

— Вот этого юношу прошу не обижать… Представьтесь, пожалуйста.

— Григян… Михаил Ваганович. НИИпроммаш, Колбино.

— В общем, товарищи столкнулись с рельсовым транспортом, и поручили направление молодым специалистам. Просьба не мучить товарища командировочного вопросами по его работе, во-первых, он человек там новый, а во-вторых, не обо всем можно рассказывать…

"Не вовремя пришел", подумал Виктор. Деваться было некуда, и он шагнул вперед.

Максакову и Михальченко он узнал сразу, поразившись их молодости. Даже тогда, в семидесятых, они виделись ему маститыми учеными, солидными людьми другого поколения; здесь же они выглядели комсомольцами, вчерашними выпускниками, полными замыслов и фантазий. Из-за ящиков АВМ показалось лицо Камаева-младшего, вполне комсомольского возраста. Неужели он уже доцент? Еще несколько молодых людей, незнакомых ему по своей реальности, что-то обсуждали, перекладывая бумаги на столе. Одного из сотрудников кафедры он вспомнил по портрету — доцент Штепа, здесь он должен заниматься динамикой. В глубине лаборатории, за пультом виднелась спина Зденека.

Гость кафедры Григян был вообще пацанчик, только что со студенческой скамьи, с детски-удивленным взглядом под вскинутыми бровями; бородка, усы и квадратные очки с массивной оправой не были похожи на следование моде, и вообще они как-то не совсем ему шли, а скорее, были похожи на попытку чувствовать себя опытным самостоятельным человеком во взрослом коллективе. "Уж не дразнили ли его в институте?" — мелькнуло в мыслях; но, впрочем, держался этот пацан уверенно, как опытный конферансье на сцене. И еще — в углу у фикуса скромно притулился Вочинников. Знал, что буду, и пришел, подумал Виктор; ну что ж, пусть тоже послушает.