Строим последовательную версию истории 16-18 веков

На Дону, между прочим, ходило по рукам мнимое ПОСЛАНИЕ ЦАРЯ ИВАНА АЛЕКСЕЕВИЧА, в котором приказывалось казакам идти на Москву, где бояре не слушаются его, царя, и проч. Каждую минуту можно было ожидать повторения времен Стеньки Разина …»

Мы видим, как Брикнер А. Г. описывает второй этап гражданской войны. Из старых ордынских казацких центров наступают православные силы. Времена Степана Разина продолжаются, более того, сам Степан Разин, скорее всего участвует в этом походе. И письмо от царя Ивана Алексеевича, это не «филькина грамота», это приказ царя срочно освободить Москву от латинской заразы и беспредела Софьи. И передавал это письмо царь тайно, через доверенных людей. Все официальные действия царя строго контролировались «боярами, которые не слушаются царя», т.е. иностранными царедворцами.

Но вопиющие события иезуитского мракобесия осени 1682 года, и последующая инквизиция потрясли не только южные и восточные территории. ВСЯ страна поднялась против Софьи и латинской ереси.

«…За границей думали, что восстановление порядка в Московском государстве окажется невозможным. В Польше надеялись воспользоваться этими смутами для приобретения вновь Малороссии…»

Диспозиция ясна, западные идеологи латинского переворота опасаются, что православные традиции, в конце-концов, переварят чуждый католицизм и русский народ изгонит прочь иноземных ставленников. Поэтому и надеются в Европе, что хоть территории западнее Вислы (ТИ-Малороссию) удастся отколоть от Империи. Как покажет время, их надежды оправдались.

«…Надежда на помощь Франции в борьбе с Турцией оказалась тщетной. Довольно странным также было старание московского правительства занять деньги у Испании, которая в то время была совершенно разорившейся страной…»

Что мы видим. Вновь сформированное Софьей государство МОСКОВИЯ СОБИРАЛА ДЕНЬГИ СО ВСЕЙ ЕВРОПЫ НА БОРЬБУ С ИМПЕРИЕЙ. Даже обнищавшая к концу века Испания и та давала деньги в общую казну, ибо освобождение от гнета русского царя было общеевропейским, жизненно важным делом.

И ничего странного по моей версии не происходит – только так и должны были обстоять дела того времени. Имперские вассалы сконсолидировались в отчаянной попытке вырваться из оков имперской зависимости. А по ТИ происходят анекдотичные до абсурда вещи – Франция не дает деньги против далекой Турции ( А чего ей давать деньги то? Турция далеко и ни чем французским виноделам не угрожает.). С «совершенно разорившейся» Испании московское правительство собирает деньги (А почему великая Испанская империя, качающая золото со всей Латинской Америки, так вдруг обнищала в конце 17-ого века? Куда ушло все золото? На православные купола имперской метрополии?). А, в принципе, по какому такому праву Москва просит деньги у Европы? При этом деньги не дает только Франция, другие, надо понимать, деньги отдали. И почему Брикнер А. Г. тут употребляет странную аббревиатуру «московское правительство», а не как положено – русский царь?

Тяжелая година второго этапа гражданской войны 1683-1689 года отражена в ТИ как странная война с турками и крымским ханом. Про эту странную войну, как и про все незаконное правление Софьи при живом царе Иване, известно крайне мало. ТИ-фальсификаторы постарались стереть все нелицеприятные моменты этой гражданской войны. Отождествив ее с благородной войной за Родину против вечного ТИ-агрессора - злобного Крымского хана и турок. Ход известный. Брикнер А. Г.:

«Отношения России и крымских татар все еще были чрезвычайно натянуты. Поминки, отправляемые ежегодно в Крым московским правительством, имели отчасти характер дани. Несмотря на приносимые жертвы такого рода, каждую минуту можно было ожидать вторжения хищников в пределы России…»

Написана чушь, откровенная несуразица. О какой дани может идти речь, если крымские татары во всех конфликтах с ТИ-Польшей составляли гвардию русской регулярной армии? Возьмите географическую карту и посмотрите на размеры Крыма и России того времени. Даже, исходя из ТИ версии (реальная Российская империя того времени была значительно больше), России бояться Крымского хана так же нелепо, как огромному крокодилу бояться мелкого карася. При этом карась сидит в кувшине с узким горлышком под названием Перекоп и роет перед горлышком тройные рвы из ила.