Строптивая для бандита (СИ)

– Я поговорить хотел... – Пуля отключает телевизор и встаёт с постели, свешивая ноги с кровати. – А это был единственный шанс из тысячи, что ты приедешь.

– Скажи, ты тупой? – уточняю я, разозлившись.

– Глеб, – мужчина пытается что-то возразить, но я не даю.

– Нет, реально, ты тупой? Я же сказал, что пока не узнаю правду о тебе, веры моей не будет! Ты что-то хотел сказать?! Прости, но твои слова для меня сейчас не что иное, как пустая болтовня, которую я больше в уши себе заливать не дам! Надо было просто грохнуть тебя тогда! Было бы меньше проблем.

– Да успокойся ты! – Василий неожиданно повышает голос. Хорошо так повышает, кричит! На меня, мать его, кричит!

От неожиданности я подвисаю. Буквально на секунду замираю, но этого оказывается достаточно для того, чтобы Вася перехватил инициативу.

– Прекрати уже вести себя, как ребёнок! Ты словно подросток, застрявший в мужском теле! У тебя нет промежутков – видишь лишь чёрное и белое! Прешь к цели, как танк, по головам шпаришь, даже не разобравшись, стоит ли оно того.

– Завали хлебало, пока я в натуре дыру в твоей башке не пробил!

– Отлично, Глеб! Просто отлично! Твой любимый метод. Отчаянная радикальная мера. А, знаешь, что нас отличает?!

– Знаю. Если не заткнешься, то через пару минут больничка тебе уже не поможет, – скалю зубы, но почему-то не решаюсь накинуться.

– Вот именно! В этом и есть наше отличие. Ты не способен рационально мыслить. Ты слишком эмоционален! Чувства захватывают твое сознание быстрее, чем ты успеваешь сконцентрироваться на важных деталях. Поэтому я и скрывал правду. Тебя нельзя было снова допустить до Захара. Нельзя, понимаешь?! 

– Так, значит, все же ты предатель?! – сейчас я уже начинаю сомневаться в правильности своего решения сохранить киллеру жизнь. 

– Я не предатель, Глеб. Я – якорь. Твой якорь, не позволяющий наломать дров. Не знаю почему я тогда взялся за тебя. Наверное, увидел родственную душу, ведь сам когда-то был на твоём месте – одиноким и сбившимся с пути. Твой отец помог мне, а теперь я помогаю тебе. Это справедливая плата за то, что он для меня сделал.

Я демонстративно хлопаю в ладоши.

– Отличная речь для предателя! – одновременно с этим говорю я. – Все эти годы ты знал, что Васнецова жива и молчал! Твоя помощь просто безгранична!

– Я не знал! У меня лишь были подозрения. Девочку хоронили в закрытом гробу, но на это не было никаких оснований. Я перепроверил все повторно, все заключения, ее вполне могли похоронить, как положено. Но я не стал делиться этими умозаключениями с тобой, потому что это означало бы крах всему! Это бы убило тебя! А последствия твоих истеричных действий можно было бы разгребать и по сей день. Твоя смерть стала бы бессмысленной и даже жалкой. Я просто дал тебе возможность поступить правильно.

– Правильно?! – злюсь я. – Так, что теперь я гоняюсь за призраком Марины Васнецовой, которую спрятали намного надежнее, чем можно. Меня водят по кругу! Мне хочется рвать волосы на голове от безысходности, мне хочется придушить каждого, кто встаёт на моем пути! И это правильно?! Такого исхода ты хотел?

– Это твой собственный выбор. Твоё решение. Не мое. Ты не хочешь отпустить прошлое. Нахуй тебе эта Марина? Она живет собственной жизнью, отличной от той, которая могла бы быть, не устроив ты тогда ДТП. Так или иначе, ты уже наказал всех. А теперь, погубишь ещё себя, если не остановишься. Прекратить поиски – это правильно. Оставить все, как есть – правильно. Ты должен понять такую простую истину уже сейчас, или станет слишком поздно.

– Ты же знаешь, как меня бесят твои нравоучения! – я проговариваю все сквозь зубы, мне действительно не нравится, когда меня поучают, а сейчас Пуля просто переходит все границы дозволенного.

– Потому что я прав? – даже с некоторой усмешкой спрашивает Вася.

Я достаю ствол и навожу дуло в сторону киллера.

– Твоё последнее слово, – зачем-то оттягиваю момент казни, сам не знаю почему.

– Желаю удачи в поисках собственной смерти, – отвечает Пуля и не спеша подходит ближе, в реальности готовый принять наказание.

Я какое-то время стою неподвижно, прицеливаясь, а затем, издав животный рык, опускаю оружие, и выхожу из палаты, хлопнув дверью.

***

Дома первым делом иду на кухню. Плескаю в бокал виски и усаживаюсь на высокий барный стул. Пуля не прав! Уверяю себя в этом, желая подкрепить собственные постулаты. Я понимаю, что жажда мести не самое правильное чувство, но мне необходимо довершить начатое, как воздух нужно.

Гора появляется в поле зрения в тот момент, когда я последним глотком опустошаю содержимое бокала.

– Кай, насчёт той клиники, – говорит он мне.

– Какой клиники? – не сразу понимаю о чем речь, потому что голова сейчас забита совсем другими вещами.

– В которой утром была Марина. Ты просил проверить.

– Да?! – теперь припоминаю, ожидая ответа.

– Девка беременна, ходила к врачу на осмотр, говорят аборт делать собирается.

Добивает. Просто добивает меня своим ответом. Изнутри и так кололо сотнями иголок, а теперь и вовсе толстыми шипами простреливает.

– И? Какой срок?