Строптивая для негодяя

Макс, очень довольный подобным поворотом событий, ходит с важным видом, делая снимки с разных ракурсов и подсказывая, какую позу нам лучше принять. А Паша, игнорируя последнее замечание брата, целует меня в щеку, после чего немного отодвигается назад — и я практически падаю спиной ему на ноги. Смотрит сверху вниз, проводит рукой по моему лицу, после чего негромко произносит:

— Первые фото для семейного альбома.

И не хочется даже шевелиться, тем более, куда-то убегать и что-то банальное говорить в ответ. Он обладает каким-то магнетизмом, влияя на меня в положительную сторону. Хочется просто раствориться в нем и забыть обо всех проблемах…

Весь следующий день пропадаю в суде. Мысли о предстоящей свадьбе не отпускают, и я не могу сосредоточиться на делах. Даже судья замечает, что я немного растеряна, и объявляет перерыв.

Выпиваю кофе, стараясь выбросить всё лишнее из головы, после чего судебное заседания продолжается. Хоть и удается засадить парочку злодеев за решетку, чувствую себя выжатой, как лимон. Хорошо хоть машина есть, иначе не представляю, как бы домой добиралась. Пашку просить в очередной раз совесть не позволяет — у него и так с работой завал, еще и я со своими просьбами дергаю его постоянно.

Стрелки часов уже переваливают за восемь вечера, когда переступаю порог квартиры. Раздеваюсь, скидываю сапоги и швыряю сумку на пуфик. Паша сидит за ноутбуком и разговаривает с кем-то по телефону — даже дома не дают человеку отдохнуть спокойно. Кивает мне головой в знак приветствия и снова утыкается в монитор, диктуя кому-то цифры.

Максим вялый, жалуется, что болит голова. Не хватало еще, чтобы заболел накануне свадьбы. Но мои мужчины приготовили вместе ужин, чем радуют меня неимоверно. Переодеваюсь, пичкаю мальчика таблетками и отправляю спать, чтобы завтра был как огурчик — где ж мы нового фотографа найдем так быстро.

— Десять минут и я закончу, — Паша кричит в мою сторону, когда я выхожу из комнаты Макса и закрываю дверь.

Кусок в горло не лезет, но все равно запихиваю в себя хоть что-нибудь. Иначе завтра свалюсь в голодном обмороке и от недоедания, и от переживания. Еще неизвестно, от чего больше.

И, наконец-то, вспоминаю, что за всей этой предсвадебной суматохой, а также проблемами на работе, я два дня не общалась с родителями.

Иду в спальню, подхожу к окну и набираю до боли знакомый номер. Слушаю длинные гудки и наблюдаю, как ледяной дождь, который начался еще час назад, продолжает стучать в стекло. Мерзкая погода — такая же серая и невзрачная, как мое настроение.

— Здравствуй, доченька, — женский голос раздается в трубке после седьмого гудка.

Сама не знаю, зачем считаю эти самые гудки, но в голове четко произносится каждая цифра.

— Привет, мамуля, — стараюсь придать своему голосу как можно больше оптимизма. — Как дела у тебя? Ты прости, замоталась совсем, позвонить забыла.

— Ну, что ты, милая, не извиняйся, — мама усмехается в трубку. — Я знаю, как тебе там самой тяжело. У меня папа рядом, поддерживает и не дает раскисать. Ты лучше расскажи, как у тебя дела.

— Хорошо, мамуль, — делаю паузу и собираюсь с мыслями, чтобы сказать самое главное.

— Что-то голос у тебя уставший, — мама первой прерывает паузу. — Случилось чего?

— Да нет, — отвечаю расплывчато. — Точнее, да, только ты не нервничай, — и снова беру тайм-аут. Тяжело вздыхаю, на миг закрываю глаза, чтобы не видеть эти стеклянные капли за окном и произношу: — Я замуж выхожу, мамуль.

— Когда? — как-то резко вырывается на том конце провода.

— Завтра.

Такое тихое и печальное, что хочется плакать. А еще больше пожалеть себя, прижаться к маминой груди, как в детстве, и забыть обо всех проблемах и невзгодах.

— Как же так? — слышу испуг в родном голосе. — Мы же с папой не успеем.

— Простите меня, — и чувствую, как по щекам катятся слезы. — Так получилось. Мы потом все вместе отпразднуем, а пока просто распишемся.

— Ты беременна, доченька? — не унимается взволнованный голос в трубке.

— Нет, мамуль, пока, по крайней мере, — пытаюсь усмехнуться, но предательские слезы продолжают катиться по щекам, стекая на шею.

— И кто он? — родной голос немного смягчается. — Как хоть его зовут? Чем занимается?

— Помнишь, перед свадьбой Катюхи я тебе рассказывала о парне, — делаю паузу. — Его зовут Паша, он бизнесмен, даже настаивает, чтобы я ушла с работы.

Знаю, что мама терпеть не может мою профессию, периодически намекая, чтобы я, наконец-то, ушла из прокуратуры. Поэтому специально говорю об этом, чтобы она успокоилась.

— И правильно делает, — не унимается мама. — Я давно говорила. Доченька, милая, ты хоть любишь его?

— Очень, — произношу тихо. — Не переживай, у меня все хорошо. Прости меня еще раз, но так получилось.

— Перестань, милая, ты же знаешь, как мы с папой тебя любим. И хотим, чтобы ты была счастлива. Ничего страшного — распишитесь, а потом и мы познакомимся. Еще куча времени впереди. Надеюсь, я теперь дождусь внуков? — и усмехается прямо мне в ухо, вызывая улыбку сквозь слезы на моем лице.

— Конечно, — снова произношу негромко. — Обязательно. Ладно, мне пора отдыхать, завтра куча дел.