Строптивая герцогиня

— Увы, не сегодня. — Он повернулся к Жаку и Аттиле: — Я пришел к заключению, что эти два джентльмена прибыли в Англию с единственной целью — похитить герцогиню.

— Похитить? — вскричал Аттила.

— Более того, вы поступили неблагородно, воспользовавшись гостеприимством моей семьи. Вы плели сети заговора против государства.

— Плели сети заговора… против государства? — в ужасе повторил Аттила. — О нет, мистер Берчард. Поверьте, мы не имели никакого злого умысла. Правда, Жак?

— Говорите что хотите, — хорохорился Жак. — Что касается меня, то я достаточно выслушал от этого господина. Англичане выиграли одну маленькую войну и думают, что они господствуют во всем мире. Мы прибыли, чтобы составить компанию Софии, и только.

— Ошибаетесь.

— Но она свободная женщина! И никакой муж не может лишить ее прав. Она больше не хочет вас. И то, что она решила уехать, говорит красноречивее всех слов. Не могу сказать, что я виню герцогиню. Она не принадлежит ни Англии, ни вам… Вкусив свободной жизни в Париже, она никогда не будет счастлива здесь, живя на вашем провинциальном острове и деля постель с одним из его представителей.

Он замолчал. Наступило напряженное молчание. Эйдриан выглядел на удивление спокойным. Почему-то его поведение казалось еще более опасным.

— Что вы скажете на его слова? — спросил он своим обычным спокойным тоном.

— Ничего, — тихо отозвалась София.

— Послушайте, месье. Не лучше ли обсудить данный вопрос в узком кругу, вы согласны? — Лицо Жака сморщилось в кислой гримасе.

— Да, — кивнула София, — особенно в присутствии женщины…

— Почему же? Мне интересно поговорить на подобную тему, — возразил Эйдриан. — Очень актуально.

Жак раздраженно вздохнул:

— Хорошо известно, что англичане понятия не имеют, как вести себя с женщиной.

— Неужели?

— О да, — поддакивал Аттила, виновато улыбаясь. — Жак очень добродушен, но то, что он сказал, — правда. Никто в мире не скажет вам таких слов в глаза, сочтя их несколько невежливыми.

Эйдриан покосился на толпу англичан на причале.

— И опасными, — добавил он. Жак проигнорировал замечание.

— Англичане не имеют ни великого искусства, ни великой музыки, поэтому неудивительно, что и в науке любви их воображение скудное и они терпят провал. Женщина подобна нежной розе, пробуждающей все чувства. А что делает английский джентльмен? Он видит ее, грубо мнет и в конце концов разрушает…

Щеки Софии постепенно заливались румянцем. Сейчас не время для поэтических метафор.

— Интересно. — Эйдриан приготовился слушать.

— Правда? Тогда слушайте и запоминайте. Чтобы насладиться розой в полной мере, сначала надо вдыхать ее тонкий аромат. Потом осторожно раскрыть лепестки. Ласкать их, дотрагиваться до их бархатистой поверхности, а затем с превеликой осторожностью слизывать дивный нектар…

— Я потрясен, Жак. Тем не менее я должен прервать вас и предупредить, что, если я когда-нибудь узнаю, что вы навещали герцогиню в надежде попробовать ее нектар, я убью вас.

София бросилась на помощь:

— Уверяю вас, ни Жак, ни Аттила никогда не… пробовали… слизывали… как еще сказать…

Жак поднял руки:

— Вы безнадежны. Что я говорил вам, Аттила? Я великодушно решил поделиться собственными познаниями с джентльменом и получаю в ответ угрозы. Вы не заслуживаете ее, и, пока вы не вздумаете воспользоваться шпагой, мы не позволим вам вернуть ее.

— Тогда мне не остается ничего другого, как пустить в ход оружие, — отвечал Берчард.

— Если вы владеете шпагой так же, как и своим другим оружием, — усмехнулся Жак, — то мы в безопасности. София говорила нам…

Невольно встретившись взглядом с Эйдрианом, Жак прикусил язык. Повисло тяжелое молчание. Ни вздоха, ни движения… Воздух застыл вокруг них. София хотела что-то сказать, но из открытого рта не вылетело ни звука.

Эйдриан потоптался на месте, кашлянул раз-другой, словно соображал, не ослышался ли он.

— Вы хотите сказать, что София жаловалась вам, что я плохой любовник? И потому решила уехать?

Приняв вызывающий вид, Жак состроил гримасу, которая говорила больше, чем любые слова.

Аттила отчаянно старался спасти положение.

— Мы долго думали, прежде чем решились помочь ей. Что и говорить, встревать между мужем и женой — серьезный поступок. Как и в Париже, она снова отрекалась от вас. И мы стали свидетелями ее отчаяния. Но конечно, мы понимали, что, утверждая, будто вы не женаты, она лжет, чтобы добиться нашей помощи. Я даже старался вступиться за вас. И тогда она не выдержала и рассказала правду.

— Она рассказала?.. — вкрадчиво задал вопрос Эйдриан. — И что же? Ну же, смелее, что она рассказала вам?

— Ничего! — Неожиданно голос Софии прозвучал так пронзительно, что почти испугал ее.

— Аттила, я настаиваю, чтобы вы все рассказали мне. Иначе как же я смогу внести коррективы в свое поведение?

Аттила пропустил его сарказм мимо ушей.