Строптивая любовь

- Да, спасибо, я ездила на какой-то потухший вулкан. Это было потрясающее зрелище.

- Вам нужно объехать весь наш остров на катере, мисс. Виноградные террасы, водопады, горячие источники. Вам понравится. Знаете, Мадейра очень красива.

- Да, конечно, но мне необходимо завтра вернуться в Англию.

Он стушевался и неуверенно произнес:

- Я бы очень хотел показать вам весь отель. Вас не затруднило бы осмотреть его прямо сейчас? Не хотелось бы отнимать у вас много времени, у вас и так его мало, но все же...

Жюстина улыбнулась ему.

- Хорошо, с радостью. Не обращайте внимания на мое настроение, это все из-за руки.

- О, конечно, такое несчастье. Очень беспокоит? - участливо спросил он.

- Да нет, просто ноет немножко, - пробормотала Жюстина, чувствуя неловкость оттого, что приходится лгать этому доброму человеку.

- Тогда начнем, если вы не возражаете?

- Ну конечно. - Отказываться было неловко, к тому же непредвиденный обход здания смог бы отвлечь ее от тяжких мыслей.

Экскурсия по отелю оказалась чересчур долгой и утомила Жюстину. Под конец управляющий пригласил ее к себе в кабинет на чашечку чая с пирожными, и у нее не хватило сил отказаться.

- Вы придете сегодня вечером на fado?

- Fado?

- Да, это похоже на ваши народные песни. Они такие грустные, призрачные. У нас будет петь Изабелла Авейра - она здесь пользуется колоссальным успехом. Ее песни - о любви и печали, о боли расставаний и тоске. Они поистине прекрасны.

Как раз то, что мне сейчас нужно, уныло подумала Жюстина.

- А где она будет петь? - Если концерт состоится где-нибудь далеко отсюда, у нее будет отговорка, что она плохо себя чувствует.

- Как где? Здесь, конечно, прямо в отеле, в диско-клубе, - произнес он с гордостью. - А еще приглашен танцевальный ансамбль, они будут выступать в национальных костюмах. Ну как? Придете?

О Боже!

- Когда начало концерта? - обреченно спросила Жюстина.

- В восемь вечера.

- Я с радостью принимаю ваше приглашение. - Она постаралась произнести эту фразу с восторгом, что получилось довольно плохо. Она взглянула на часики - было всего пять. - Пожалуй, мне следует немного отдохнуть. Благодарю вас за экскурсию, обещаю обдумать ваши предложения. Жаль, конечно, что поблизости нет поля для игры в гольф, но в будущем можно будет наладить автобусное сообщение или что-то в этом роде. Пока не могу сказать ничего определенного, мне нужно сперва осмотреть площадку для гольфа. Но я обязательно обо всем этом подумаю.

- Это превосходит мои ожидания. Вы очень добры. - Тепло улыбнувшись, он проводил ее до лифта. Прежде чем дверцы закрылись, он отвесил ей поклон.

Людям с такими утонченными манерами трудно в чем-нибудь отказать, а здесь все - от подметальщика улиц до банковского клерка - блистали учтивостью и благовоспитанностью.

Первое, что бросилось в глаза Жюстине, когда она вошла в свой номер, был лиловый спортивный костюм, аккуратно развешенный на стуле. Она чуть было в сердцах не выкинула его из окна, чтобы ликвидировать это напоминание о Киле, о проявленной им когда-то заботе. Остановило ее только то, что горничная позаботилась выстирать и выгладить его.

Немного освежившись сном, Жюстина в семь часов сошла вниз к ужину. Кила нигде не было видно, и она с облегчением вздохнула, хотя его дух как бы витал над столом. Ей снова подали espada, рыбу-меч, все так же украшенную ломтиком жареного банана. Фу, какая гадость, подумала она, нет уж, это она не станет есть, просто кусок в горло не полезет.

Из ресторана она направилась в диско-клуб. Как ни странно, он буквально ломился от публики. Наверное, следовало бы пересмотреть свое отношение к этой певице: Жюстина ничего раньше не слышала об Изабелле, но это не значит, что она недостойна внимания. Она заказала фруктовый сок и нашла себе местечко в дальнем конце зала, подумывая о том, что пройдет совсем немного времени, она вернется домой и сможет доставить себе удовольствие расслабиться - купить водки и напиться. Жюстина единственная пришла на концерт в одиночестве, все остальные были разбиты на группки, и она уже начала жалеть, что не осталась в номере. Ей показалось, что взгляды, бросаемые на нее окружающими, выражали не столько интерес к ее персоне, сколько жалость, и это было неприятно.