Строптивая женщина

— А тебе?

Дочь задумалась, и Марлена была тронута серьезным выражением маленького личика.

— У Аннегрет мама тоже работает, — наконец сказала Андреа. — Но она работает только из-за денег. Все женщины — так сказала мама Аннегрет — охотнее сидели бы дома, со своими детьми.

— Я думаю, она заблуждается. Знаешь… если мы будем держаться вместе и поддерживать друг друга, это будет просто здорово. По вечерам мы бы вместе готовили ужин…

— Как классно! Вот папа удивится!

«Еще как», — угрюмо подумала Марлена. Но вслух сказала:

— А выходные мы проводили бы все вместе.

— А если папа все-таки не разрешит тебе работать?

Марлена объяснила Андреа, что в семье каждый имеет право делать то, что считает наилучшим для себя. Если этим он не обижает своих близких и не мешает им.

Бернхард молча сидел за столом и вертел в руках пустую пепельницу. Его молчание, как ядовитые пары, делало невыносимым атмосферу в комнате. Марлена рассказала ему о своем визите в издательство, впервые упомянула Морица Кайзера и попыталась сгладить впечатление сообщением о том, что с Пасхи Андреа запишут в группу продленного дня.

— Ты завтра же позвонишь в это издательство и откажешься от места, — сказал наконец Бернхард ледяным тоном. — И откажешься от группы продленного дня. — Он со стуком поставил пепельницу на стол.

Марлена попыталась возразить, но он тут же прервал ее. Он так понял, продолжал Бернхард, что она чувствует себя бездельницей. Поэтому решил приносить с собой с работы кое-какие деловые бумаги — счета, письма, документы, которые нужно привести в порядок.

— Ты не понимаешь меня! — воскликнула Марлена в полном отчаянии. — Я не хочу быть подсобной работницей! Мне нужна моя собственная работа, нужна профессия. — Вдруг ей пришла в голову спасительная мысль: — Если, не дай Бог, с тобой что-то случится… У меня ведь нет даже образования! На что мы будем жить?

Бернхард с облегчением улыбнулся:

— Не волнуйся об этом. Мы вполне финансово обеспечены.

— Но наш банковский счет…

— Лишь маленькая часть нашего состояния хранится на банковском счету.

— Но почему?

— Ты думаешь, я доверю все свои деньги государству? Ну уж нет! Отец все деньги, которые мог выделить, вложил в ценные бумаги. Они в надежном месте. Рука налоговой инспекции до них не дотянется, уж можешь мне поверить, — с довольным смешком сказал он.

Марлена вспомнила номер сейфа, найденный ею в бумагах мужа. Ах, вот в чем дело! Но смысла этих махинаций она не поняла. Разве с ценных бумаг, не лежащих в банке, налоги не берут? Впрочем, ей все равно. Это не имело отношения к ее проблемам.

— Я не хочу печатать для тебя какие-то счета. Я хочу профессионально расти, быть среди людей, делать карьеру.

— А как же домашние дела?

— Если я буду приглашать на один день в неделю приходящую прислугу…

Бернхард ударил ладонью по столу:

— Какого черта! Что ты нашла интересного в том, чтобы разыгрывать из себя секретутку в вестибюле?!

— Это же только начало!

— Зачем? — Он встал и обхватил ее плечи. — Ну зачем? У тебя есть дом, ребенок, я наконец. Неужели этого недостаточно?

У Марлены слезы выступили на глазах. Она затрясла головой.

— Да что ты за женщина! — презрительно бросил Бернхард, толкнув ее на стул. Потом повернулся и вышел из комнаты.

Марлена съежилась на стуле, как побитая. Все те же мысли снова не давали ей покоя. Может быть, Бернхард прав: она не женщина, пытающаяся найти свою дорогу в жизни, а какой-то выродок? Может быть, вообще нежелание следовать сложившимся канонам — признак ее ущербности?

Ее стыд обратился в гнев. Она схватила пепельницу и швырнула ее в стену. Пепельница разбилась на мелкие кусочки. Марлена вышла, даже не подумав собрать осколки. Бернхарда она нашла в кабинете. Он сидел за письменным столом и листал журнал. Что интересного может найти этот непробиваемый деспот в специальном журнале? Как он может спокойно читать, когда речь идет о ее будущем?

— Выслушай меня еще раз. Я смогу доказать тебе, что у нас будет счастливый брак, даже если я займусь профессиональной деятельностью. И я буду всю жизнь благодарна тебе, если ты не станешь чинить мне в этом препятствий.

Его лицо превратилось в каменную маску:

— Нет. Этого ты от меня не дождешься. И ты знала об этом.

— Я знала об этом?! — закричала Марлена.

Да она совсем ничего не знала тогда, в восемнадцать лет, кроме того, что беременна. А беременные женщины имеют только три возможности: сделать аборт, если смогут найти врача, согласного нарушить закон; воспитывать ребенка одной или выйти замуж. Она радовалась будущему ребенку и вышла замуж потому, что считала брак началом многообещающего жизненного пути, а не его концом. И согласен Бернхард с этим или нет, она будет строить свою жизнь в соответствии с собственными желаниями. И в семье, и на работе, и в общественной жизни.

— Ты упрямая эгоистка, — не обращая внимания на ее вопрос, продолжал Бернхард. — И думаешь только о себе.

— Можно подумать, ты не такой.

Они гневно смотрели друг на друга. Бернхард не выдержал первым, он снова уткнулся в журнал.