Строптивая женщина

Но не может же она сидеть сложа руки, ничего не предпринимая! Она должна продумать свои действия, разработать план. Должна поговорить с кем-то, кто может быть разумным и рассудительным, кто видит лес за деревьями. Иоганна! Ей нужна Иоганна! Сейчас! Немедленно!

И в этот момент позвонил телефон. Марлена вздрогнула. Потом медленно подняла трубку.

Голос Тилли она расслышала, как из дальней дали:

— Марлена. Твой отец умирает.

После похорон Тилли с Марленой сидели на кухне и обсуждали, что делать с квартирой. Тилли хотела вернуться в свою квартирку, которую она уже несколько лет снимала.

— Я больше не могу себя здесь нормально чувствовать, — сказала она, огляделась и покачала головой. — С тех пор, как Бруно не стало, она мне совсем чужая.

Марлена молчала. Последние дни прошли для нее как в дурном сне, когда вдруг вскакиваешь в страхе от осознания, что это реальность, а не кошмар, который забудется сразу после пробуждения. Похоронная процессия, соболезнующие родственники, погребение… И посреди всего этого один и тот же вопрос: что будет дальше? Что происходит в эти часы в фирме? И еще: расстроена ли она смертью отца? Она никогда не была близка с ним, он не позволял этого. Скорее она страдала от незаслуженных мучений, в которых он умирал. Человек не должен так умирать. Человеческое достоинство… Оно уже не существовало. И никакой надежды, которая поддерживала бы, только безграничная слабость и жесточайшие боли, сотрясающие тело, перепады температуры, ожидание близкой смерти, которое вдруг сменялось несколькими днями улучшения, когда ему делали переливание крови или ставили капельницы.

Тилли встала и достала из шкафа завернутый в бумагу пакет.

— Он сказал, чтобы я передала это тебе, когда он умрет.

— Мне?

Тилли кивнула.

Марлена осторожно развернула бумагу и уставилась на забавную рожицу, нарисованную на пергаментной бумаге. Что-то замкнулось у нее в голове, и она снова увидела себя ребенком, спрятавшимся за деревом, почувствовала сильный порыв ветра, увидела братьев, бегущих вдоль реки…

Змей. Бумажный змей. Она онемела.

— Он сам еще успел смастерить его. Сказал, ты знаешь, почему.

Марлена закрыла лицо руками и зарыдала.

Она все-таки дозвонилась до Давида, но тот сказал, что сейчас нельзя говорить с Георгом, он совершенно замкнулся в себе. Ни разу не захотел увидеть Каролу. И Марлена провела вечер после похорон отца с Иоганной, измученная, разбитая, опустошенная. Хотя Иоганна и утешала ее, но все же сказала:

— Игра, которую ты затеяла с Георгом, просто отвратительна.

— Но я хотела еще в Берлине все объяснить ему.

— И почему же не сделала этого?

Марлена молча вертела на пальце перстень.

— Потому что наша маленькая Марлена желала получить все?

— Я просто не могла ему об этом сказать. Боялась. Да, действительно карьерные соображения тоже имели место. Но моей главной заботой был Георг. Только когда я уже позже как следует продумала все это, то поняла, что моя забота вызвана скорее любовью.

— А что же тогда с Давидом?

— Ах, Иоганна! Он замечательный. Настолько замечательный, что ему и в голову не могло прийти, что я способна предать его из расчета. Он такой… порядочный. Рядом с ним я чувствую себя грязной.

— Ну да! Тем не менее он лег с тобой в постель!

— Но он хотел сразу же поставить все точки над «и». Это я удержала его.

— Почему?

— Я хотела сказать все Георгу сама. Видишь ли… Рядом с Давидом все время чувствуешь себя обязанной уберечь его от всего дурного на свете.

Иоганна вздохнула:

— Это как раз типично. Мужчины такого рода постоянно ищут сильных женщин. И сами страдают от этого.

— Из-за меня он не страдал, — обиженно сказала Марлена.

Иоганна высоко подняла брови.

Марлена спросила:

— И что же мне теперь делать?

— Увольняйся.

— Нет! — сразу ответила Марлена.

— Будешь ждать, пока тебя вышвырнут?

Она закрыла глаза. Лента времени, как кинофильм, прокручивалась в ее мозгу.

— Я не буду сама увольняться.

— У тебя что, совсем нет гордости?

При чем здесь гордость? Она только знает, что бегство не поможет. Тогда уж лучше пройти сквозь огонь и сгореть. Но, если повезет, можно и перебежать на другую сторону. «Ура, мы еще живы!» Кроме того, какое вообще отношение имеют ее любовные связи к работе? Да-да, их уже потому нельзя разделить, что оба ее мужчины — из одной и той же фирмы и даже из одной и той же семьи.

Марлена позвонила Морицу и поинтересовалась обстановкой в издательстве. Он рассказал, что Давид уже неделю отсутствует на работе: официально считается, что он в командировке. Однако одна секретарша видела его в отеле «Амбассадор», похоже, он живет сейчас там. А Георг с самого утра сидит в офисе за своим столом и очень старается произвести впечатление активного и невозмутимого руководителя. Но все же нельзя не заметить удручающего впечатления, которое произвело на него все случившееся. Он посерел и постарел на годы за эти несколько дней. Карола же, как всегда, равнодушна и холодна, как собачий нос.

Ну, если Карола холодна, как собачий нос, Марлене сам Бог велел быть такой же.