Строптивица для лэрда (СИ)

«Эндельсон, освободи мне вход!» – про себя позвала грога, мысленно притягивая его. Больше всего я боялась, что Драгомир может умереть, пока мы препираемся с Дубахом. В доме грог не следовал за мной тенью, давая свободу. Пусть сейчас я его в пределах видимости не видела, но вряд ли он бы спал, когда такой переполох.

Я почувствовала лишь порыв ветра, и Дубаха снесло от двери. Не тратя времени зря, толкнула дверь, заходя в комнату. Драгомир был без сознания. Дыхание судорожными хрипами вырывалось из груди. Выдох. Пауза и лишь через несколько мучительно долгих секунд раздавался тяжёлый вдох. У меня из глаз потекли слёзы, но я заставила себя приблизиться к нему, больше всего на свете страшась не услышать этот надрывный вдох.

Осмотрев комнату, на столике я увидела кружку и, выплеснув оттуда остатки воды, налила из принесённого с собой кувшина. Присев на кровать, я приподняла голову Драгомира и глотая слёзы, стала вливать воду. Часть потекла мимо, но немного он проглотил.

В коридоре слышался шум, распахнулась дверь и вошёл доктор. В проёме двери мелькали силуэты Эндельсона и Дубаха. Тот до сих пор удерживал на расстоянии великана.

– Ему нельзя сейчас пить! – встревожено воскликнул док.

– Это должно ему помочь! – больше убеждая себя, чем его, произнесла я. – Давайте этим промоем рану.

– Я же только его перевязал… Убить его хотите?

– Он и так умирает! – закричала я. Тот отвёл глаза и подошёл ближе. Может мне и показалось, но дыхание Драгомира стало менее надрывно. Хотелось верить, что это средство действует, а не заканчиваются последние силы. Я смотрела на доктора таким умоляющим взглядом, что он дрогнул и тихо ругаясь, стал снимать бинты, открывая рану.

Я сбегала за полотенцем и подложила под Драгомира, чтобы не намочить постель. Мы промыли рану и снова его перевязали.

– Его надо этим поить, – сказала я.

– Ему нельзя пить. – Повторил он своё предупреждение. Мы одновременно перевели взгляд на Драгомира. Хоть он оставался без сознания, его дыхание действительно выровнялось.

– Это должно нейтрализовать яд. Надо же хоть попытаться!

– По чайной ложке, не больше, – процедил сдаваясь он. – Я вообще не понимаю, чем вы его лечить собрались!

– Поверьте, вам лучше не знать, – устало призналась я.

Заставив Драгомира сделать ещё один глоток, я вышла, оставив с ним доктора. Просто из коридора уже доносился звук ломаемой мебели, и надо было утихомирить Дубаха.

– Эндельсон, оставь его! – Повинуясь моему приказу, тот появился рядом со мной.

Дубах смотрел на меня тяжёлым взглядом налитых кровью глаз и тяжело дышал. Не испугавшись, подошла к нему. Я исчерпала на сегодня свой лимит страхов и чувствовала себя опустошённо. Не повышая голоса, я произнесла:

– Я сделаю всё, чтобы Драгомир выжил! И если для этого надо перешагнуть через тебя, я перешагну. Если для этого он должен стать грогом, то я сделаю его грогом. Они лучше и честнее многих людей. Не стой на моём пути – смету!

Не дожидаясь ответа, я резко развернулась и покинула дом. Мой путь лежал в рощу, где мы попрощались с Владом. Там я впервые за всё время обняла дерево, прислонившись к нему лбом, и стала мысленно звать мужа. Я просила его о помощи, рассказывая всё, что произошло.

Время шло, но никаких изменений не было. Не уверенна даже услышал ли он меня. В сердце заползла обида и горечь. Это же надо было столько времени сдерживаться и стараться не прикасаться к деревьям, чтобы в тот момент когда нужна помощь, натолкнуться на глухую стену. Слышал ли меня Влад? Может вода и расстояние между нами опять всё глушат? А если я ему уже безразлична и ему всё равно что со мной? От последнего предположения стало совсем тоскливо. Руки опустились, и я поплелась к дому.

Первой кого я увидела, стала Мария.

«Как он?», – спросила я её глазами.

– Док говорит, что ему немного лучше, но делать выводы ещё рано. – Она была бледна и от волнения искусала все губы.

И потянулись долгие часы ожидания. Драгомир лишь не надолго приходил в себя, большую часть времени пребывая в беспамятстве. Я не отлучалась от его постели, стараясь поймать драгоценные мгновения, так как он звал меня. Сжимая его руку, я умоляла его бороться и держаться. К концу дня док подарил нам надежду, сказав, что рана заживает на удивление быстро, и нет никакого воспаления. Не смотря на все уговоры Марии отдохнуть, я не ушла спать к себе, а осталась возле него.

Не помню как прошла ночь, а на утро меня разбудил крик Драгомира. Крик, полный боли. Его мышцы непроизвольно сокращались, и когда он потерял сознание, для него это стало благом. Прибежал док, который ночевал в доме и после осмотра вынес неутешительный вердикт. Несмотря на то, что рана заживает, действие яда не устранено и дальше будет только хуже. Он предложил дать ему наркотик, чтобы Драгомир безболезненно умер во сне. От этих слов у меня случилась истерика и я пообещала, что если он приблизиться к нему, то сам умрёт и отнюдь не безболезненно. Качая головой, тот удалился.