Строптивый ангел

Сидя в кафе «Шарик» аэропорта Шереметьево, вертела в руках коробочку препарата «Постинор», экстренная противозачаточная помощь после незащищенного акта, выпить первую таблетку надо не позднее чем через семьдесят два часа, кажется.

Что же я натворила? Мало того, что заманьячила почти женатого мужчину. Чужого мужчину. Так ещё и контрацептивы уже давно не пью. И залётные дни уже не вычислить, не отслеживаю я овуляцию.

И ведь не скажешь крылатую фразу «Не виноватая я», еще как виноватая. Сама же уговаривала себя, еще минуточку, еще чуть-чуть, в последний раз наслажусь поцелуями и страстными горячими руками, жадно шарящими по всему телу, и потом уйду. И в очередной такой «еще немножко» его дубина уже таранила, наполняя до предела, ритмично утоляя пульсирующее и томящееся напряжение. И от моих «еще немножечко» осталось только первое слово, которое я стонала ему, требуя не останавливаться.

Он выглядел таким счастливым и таким изголодавшимся зверем, накинулся на меня, что я едва успевала уворачиваться, скрывая спину от его жадных, нетерпеливо блуждающих рук, чтобы он не задевал болезненные раны. И он сказал, не было никого, кроме меня, я уверена, что Никита не солгал.

Я долго еще лежала рядом с Ником, разглядывая каждую черточку лица. Рисковала, конечно, его сон не был глубоким поначалу, но постепенно он провалился в царство Морфея окончательно, обхватив меня рукой.

Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны мне хотелось остаться рядом, под его крылом, рядом с этим сильным мужчиной хотелось быть слабой. Хотелось, как нормальной женщине, спрятаться за широкой спиной и предоставить мужчине решить мои проблемы. Но с другой стороны такие, как я, не имеют права подвергать близких людей опасности. Тем более любимых. Да и кто я для него? Очередная девушка, павшая перед его обаянием и харизмой. У него таких вагон и маленькая тележка. Я ничем не лучше других, скорее даже хуже.

Сама виновата, увлеклась Никитой настолько, что потеряла концентрацию, а ведь знала, что куратор обязан был предоставить отчет о том, что слежку за мной определить не удалось, но я не придала значения отсутствию этого протокола. Знала, что по Москвину должны были передать дела в смежный отдел сразу по первым фактам, но не вмешивалась в решения Шитикова, продолжая искать улики для ОБЭП. Не задумавшись, почему Олег медлит.

Я думала обо все этом, и на душе скребли кошки. Но не уехать я не могу. Там моя семья, и они под прицелом гнусного куратора. Решила оставить Никите свой CreepyDOL. Потому что план у нас с Марком не только авантюрный, он вообще мало выполнимый. Олег не идиот и очень осторожен, вывести его играть в открытую очень сложно, наверное, практически невозможно, шанс один из ста.

Я оставила подсказки и инструменты, какие могла, так как дать более подробную информацию, не нарушая закон о гостайне, не могла, несмотря на то, что доверяю Лике как себе или даже больше. Поэтому Лика когда-нибудь сможет разобраться во всем, если захочет.

— Привет, подельница. Держи свой телефон, ноут и прочие твои игрушки. — Марк сел за мой столик и поставил конфискованные у меня вещи.

— Привет, Марк Фримен, ты же теперь свободный человек. С новой историей и новой фамилией.

— Не ела бы ты эту гадость, — кивнув мне на упаковку постинора, сказал Марк и изучающе посмотрел на меня. — Я слышал, что были случаи, когда эта таблетка не предотвращала беременность, а на плод оказывает тератогенный эффект, и дети рождались с серьезными отклонениями и даже уродствами.

— Тебе эти байки твои любовницы рассказали? Препарат прошел доклинические исследования и такого эффекта не выявлено, что отражено в инструкции.

— Какой объем хранения информации в твоем блондинистом процессоре, что ты всякую всячину помнишь?

— Память у меня, как и положено, девичья, а инструкцию я только что прочитала. Корми меня, мне нельзя кредитками светить.

Марк ушёл взять нам кофе и круассаны, а я опять погрузилась в свои мысли. Теперь, когда все детали были решены и обговорены и голова немного разгрузилась от разработки плана, полезли мысли о том, что много странностей с этой свадьбой Никиты. И очень странное для него поведение и прогулы со своей любимой работы. Пить в одиночестве два дня, забросив все дела, совсем не похоже на него. Но еще удивительнее было то, что он натворил на территории около скворечника.

— Извольте-с отведать сие произведение кулинарного искусства, милая леди Элейн! — дурачась и ставя на стол поднос, Марк приволок завтрак.

— Ты бы, фраер, сдал назад, не по масти я тебе.

— Где таких слов нахваталась, девочка-пай?

— Соседка по комнате в академии слушала русский шансон.

— Твоя очередь скелеты из шкафа доставать, рассказывай, почему не хочешь, как я, остаться в Великобритании? Из-за Никиты Брауна?

— Ты знал, что привез меня к нему вчера?

— Догадался. Слышал про этот дом на дереве. Так из-за него хочешь вернуться сюда? — задал мне Марк вопрос, на который я и сама не могла себе ответить.