Строптивый и неукротимый

Удар ниже пояса, но он пребывал в некотором отчаянии. По правде говоря, она выглядела не просто хорошо, а великолепно. Ее вид внес сумятицу в его чувства. С подобранными вверх блестящими темными волосами она смотрелась элегантно и свежо, как ветер, дующий с северных гор. Грациозная шея, хрупкая, словно грудь голубки, манила и вызывала необоримое желание погладить ее.

Щеки Порции покрылись красными пятнами, она потупила взгляд.

– Я себя хорошо чувствую, – промолвила упрямо, взявшись за край стола пальцами. – Раскаты у меня в желудке одним бульоном не заглушить. – Ее взгляд, переливающийся голубыми искорками, снова метнулся на него. – Или вы хотите держать меня взаперти, пока я буду оставаться у вас?

Смелая девчонка. Хит почувствовал, как его губы дернулись, но сдержал предательскую улыбку. Какой бы привлекательной она ни казалась, он не смягчит своего отношения к ней, не вспомнит, как она окрутила его там, на той грязной дороге.

– В Акерсбери, к югу отсюда, есть таверна, она может похвастать фаршированным фазаном, повторить которого нашему повару не под силу. Уверен, вам стоит отправиться туда. Не пожалеете.

– Довольно! – выпалила бабушка. – Леди Порция только что прибыла. Она еще не готова уезжать. – Обратив взгляд на Порцию, графиня произнесла успокаивающим тоном: – Не позволяйте ему задираться. Он не хотел показаться грубым, моя дорогая. Вам здесь очень рады.

– Нет, – вставил Хит, скрежеща зубами и думая, когда именно он перестал управлять тем, что происходит в его собственном доме.

Бабушка, хоть и была особой сварливой, обычно уступала ему. Да, она годами пыталась подсовывать Хиту годящихся для брака девушек, но в последнее время жизнь была относительно спокойной – запас подходящих молодых дам, которых он еще не отпугнул от себя, иссяк. Его взгляд упал на Порцию. Как видно, бабушке уже приходилось искать свежих кандидаток в дальних уголках Англии.

– Ей здесь не рады, – окончательным тоном произнес он, сжимая в кулаке салфетку под столом.

– Не обращайте на него внимания, Порция. – Бабушка махнула в его сторону. – Как и большинство мужчин, он сам не понимает, что для него лучше.

– А леди Порция для Хита лучше? – хмыкнула Констанция над краем бокала. Потом помолчала, аккуратно отпила и добавила: – Все мы знаем, что это невозможно.

– Не лезь не в свое дело, Констанция, – бросила Мина со своей стороны стола, закатывая глаза.

Взгляд Констанции вспыхнул.

– Вот еще! Это касается всех нас…

– Хватит! – взревел Хит, вскакивая на ноги.

Взоры присутствующих обратились на него.

Швырнув салфетку на стол, он строго обвел взглядом каждого члена семьи, после чего сказал леди Порции:

– Вы хотите остаться здесь? Прекрасно, можете оставаться, если понимаете, что напрасно тратите время. Домой вы все равно отправитесь без мужа.

Щеки Порции вспыхнули. Дрожа от негодования, она прошипела:

– Вы… вы напыщенный павлин! Вы все еще считаете, будто я преследую вас? Да если вы даже встанете на колени и будете умолять меня, я никогда не выйду за вас!

– Вот и хорошо, – огрызнулся он, опускаясь на стул.

– Вот и хорошо! – выпалила она в ответ.

Бабушка долго на них смотрела, потом ее губы медленно сложились в улыбку.

– Вот видите, вы уже начинаете в чем-то соглашаться. Думаю, прекрасно поладите.

Хит закрыл глаза с мыслью, что наконец-то стало понятно, какая линия его рода имеет склонность к безумию.

* * *

Порция накинула шаль на плечи и посмотрела на фонтан. Жемчужный свет луны окрасил журчащую воду серебром. За фонтаном темнел вереск, молчаливый и дикий в сумерках. Сквозь полутьму на вереске и утесниках поблескивал, искрился, как граненое стекло, иней. В воздухе пахло свежестью, чистотой, приближающейся весной, новой, захватывающей жизнью. В сравнении с этой свежестью Лондон имел затхлый, спертый воздух.

По логике вещей она знала, что не сможет скрываться здесь вечно. Дома Порцию ждала семья и беспрестанная череда претендентов на ее руку, если она вернется без жениха. Но сейчас, на какое-то короткое время она была в безопасности. И могла упиваться покоем, книгами и едва ощутимым привкусом свободы, которую ее мать вкушала в полной мере.

Конечно, это не совсем то, о чем она мечтала, – ей хотелось стоять перед Парфеноном, подставляя лицо под теплое, ласковое греческое солнце, – но и это маленький кусочек свободы, которым она может наслаждаться до тех пор, пока в состоянии выдерживать мрачные взгляды Констанции и грубость графа.

В голове у нее вспыхнул облик Хита. Ястребиные черты и глаза цвета грозовой тучи. Все ее тело беспокойно загудело, как задетая струна скрипки, разбуженная, дрожащая от заключенной в ней энергии. «Ну, хорошо, может быть, покой здесь не будет полным», – призналась себе Порция.

Она не видела его уже два дня, с тех пор как он нагрубил ей за обеденным столом. «Ей здесь не рады». Жар обжег ее щеки, опалил гордость. Высокомерный наглец. Он думал, что это она хочет заключить с ним брак? Какая несусветная глупость.

Два дня, а от него ни звука. Два дня она вскидывалась и напрягалась всякий раз, когда слышала шаги. Как будто надеялась увидеть его.