Читаем Строптивый омега (СИ) полностью

Момент подпортила чудовищная лишняя порция ревности. Впервые в жизни Габриэль испытывал это мерзкое чувство.

— Я могу подчинить тебя, — альфа скользнул губами по губам, затем щеке. Он не чувствовал возбуждения, только огромную жажду поиграть с его омегой. — Могу подчиниться тебе. Но надо быть послушным мальчиком, — на этих словах Винсент впился в губы любимого.

И Габриэль не мог противиться этого напору. Из головы ускользали все лишние мысли. Омежья сущность брала верх, желая полностью отдаться во власть любимого альфы. Противиться этому становилось все труднее. Он обнял за шею и раскрыл губы, с тихим стоном ощутив чужой язык у себя во рту.

Податливость и неумение — вот они-то и возбуждали альфу. Невероятный омега. Винсент не мог скрыть, что хочет его всего. Но еще рано. Не раньше течки. Габриэлю надо к нему привыкнуть окончательно. Вот только тела обоих не спрашивали разрешения у хозяев. Особенно у неопытного омежки, что только-только начал познавать ласки истинной пары. Им больше начинала двигать сущность. Действуя на инстинктах, он поднялся с пуфа и прижался к сильному телу, желая с ним быть еще теснее.

— Тихо, — крепко обнял альфа. — Нельзя.

Разочарованный стон сорвался с припухших губ. Габриэль с тяжелым дыханием уткнулся в лоб альфы, и так и не открыл глаз. Жар не проходил, как и дрожь в теле. Он хотел, но сам не знал чего.

— Все хорошо, — Винсент погладил любимого по спине, — расслабься.

— Почему все так странно? — по-детски спросил омега, стараясь успокоиться. И вроде бы с легкой лаской получалось.

— Твой организм принадлежит взрослому человеку, который ни разу не пробовал чужой ласки, и он реагирует на это, потому что давно уже пора, — ласково шептал альфа, нежно, почти невесомо целуя лобик омеги.

— И как мне быть? — еще больше растерялся Габриэль.

— Привыкать. Скоро начнешь себя контролировать. Узнаешь, когда брать себя в руки, а когда отпустить.

На словах все казалось так просто, но на деле Габриэль даже не представлял как будет справляться со всеми накатившими чувствами и эмоциями. Мало того, что неопытен, так еще и истинного встретил. Ситуация накалялась вдвойне.

— Я буду рядом и успокою, — альфа слегка приподнял омегу над полом, — просто верь.

— Взбудоражишь и успокоишь, — обнял в ответ Габриэль. И так сильно захотелось обхватить еще и ногами, что желание быстро переросло в действие.

— Признай, что у меня это выходит очень неплохо, — Винсент поддержал любимого под попу. Мягка… так и хочется помять.

— Так и будем в ванной торчать?

— Пойдем укладывать тебя баиньки, денек выдался насыщенный.

Винсент, не отпуская свою ношу, потопал в сторону своей комнаты. А когда омегу уложили в прохладную постель, так не хотелось отпускать ставшее привычным тепло, но пришлось, иначе наглый альфа останется на ночь рядом. Габриэль еще не готов был спать с ним в одной постели. Достаточно будет его запаха.

— Спи спокойно, любовь моя, — альфа поцеловал омегу в мягкие губки.

«Ночной» целомудренный поцелуй. Габриэль не стал его задерживать, пусть внутри него омега так и просила растянуть подольше, вновь ощутить ту сладость и возбуждение. Но нет. Габриэль повернулся бочком и завернулся в легкое одеяло до носа, и незаметно вдыхал любимый запах.

Винсент еще какое-то время не ложился, работая за ноутбуком. Любовь любовью, а работу никто не отменял. Погруженный в свои мысли, он даже не заметил, как наступила глубокая ночь. Пора было закругляться. Однако что-то не давало ему покоя.

Он прошел в комнату к Габриэлю, и сердце пропустило удар. Его любимый омежка морщился во сне. Дыхание сбилось. Кошмар снился. Альфа, ведомый инстинктами защищать, пробрался на кровать, притягивая любимого к себе. И не прошло минуты, как тельце, до того напряженное, расслабилось. Лицо разгладилось и тихий выдох, словно облегчения, сорвался с губ, после которого омежка прижался сильнее к родному теплу.

Винсент не захотел оставлять любимого, поэтому, стараясь не разбудить омегу, устроился поудобнее. Какое-то время Винсент еще не мог заснуть, пока не удостоверился, что его любовь спит спокойно, а потом заснул сам.

========== Часть 14 ==========

В итоге одна ночевка переросла и во вторую. Габриэль вернулся в университет с одной конкретной просьбой к ректору и без каких-либо возражений ему предоставили возможность сдать экзамены заранее, после чего перевестись на последний год обучения в другой университет. И вся основа на домашней подготовке. А одному наглому альфе это только в радость, чтобы никто больше не мог посягать на его сокровище.

А вот на третий день Габриэль нагло сбежал к себе домой. Винсент, приехав с работы, надеялся увидеть любимого, но вместо этого получил лишь записку:

«Не пытайся меня отыскать, я далеко»

И смайлик в конце.

Альфа неудовлетворенно рыкнул, решая, что усталость подождет. А вот одного наглого омежку он все-таки отыщет. Пусть хоть на Марс улетит.

— Маячок куплю, — альфа полез за мобильником, решив попытать удачу с мобильным омеги.

«Абонент выключен или находится вне зоны доступа сети»

— Найду и изнасилую, — альфа сжал телефон.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки
Новая критика. Контексты и смыслы российской поп-музыки

Институт музыкальных инициатив представляет первый выпуск книжной серии «Новая критика» — сборник текстов, которые предлагают новые точки зрения на постсоветскую популярную музыку и осмысляют ее в широком социокультурном контексте.Почему ветераны «Нашего радио» стали играть ультраправый рок? Как связаны Линда, Жанна Агузарова и киберфеминизм? Почему в клипах 1990-х все время идет дождь? Как в баттле Славы КПСС и Оксимирона отразились ключевые культурные конфликты ХХI века? Почему русские рэперы раньше воспевали свой район, а теперь читают про торговые центры? Как российские постпанк-группы сумели прославиться в Латинской Америке?Внутри — ответы на эти и многие другие интересные вопросы.

Александр Витальевич Горбачёв , Алексей Царев , Артем Абрамов , Марко Биазиоли , Михаил Киселёв

Музыка / Прочее / Культура и искусство