Строптивый романтик

– За все приходится платить, – тихо сказала Виви. – Такова жизнь.

Элеонора и Хьюго переглянулись, но ни один из них ничего не сказал по поводу усталого цинизма в голосе девушки.

Позже, когда они остались одни в апартаментах, в которых поселились сразу после того, как вернулись из Лондона и Хьюго надел Элеоноре на палец изумрудное кольцо Гровсмуров, Элеонора уселась на него верхом и улыбнулась.

– Как насчет погашения моего долга? – лукаво спросила она.

Хьюго погладил ее бедра.

– Я буду настаивать на определенных сексуальных услугах, которые пропишут в брачном контракте.

– У меня только одно условие, – очень серьезно сказала Элеонора и наклонилась к Хьюго, позволяя ему обхватить ладонями ее упругую грудь.

– Какое? – спросил он.

– Люби меня, – потребовала она. – Всегда.

В день своей свадьбы Хьюго обнаружил, что с легкостью раздает Элеоноре обещания. Так же легко, как он смеялся над публикациями таблоидов, в которых опять трепали его имя. Ему было настолько хорошо, что он счел забавной даже Виви, которая не стала страдать от того, что ее сестра стала герцогиней, и успокоилась, поняв, что будет вести безбедную жизнь.

– Со временем она изменится, – уверенно сказала Элеонора, когда они с Хьюго поднялись на танцпол.

Они были на виду у всех, в бальном зале, в котором прошлой осенью так круто изменились их жизни. В этот день Элеонора была в белом платье, с обручальным кольцом на пальце, но Хьюго по-прежнему представлял ее босой и с распущенными волосами.

– Обязательно изменится.

И на самом деле многое изменилось. Первый год Виви просто наслаждалась жизнью. А еще через год она стала деловой женщиной. Конечно, могущественный муж ее сестры помогал ей.

– Удивительно, но пока я была бедной, мне нравилось общаться со всеми этими напыщенными снобами, – сказала Виви сестре однажды вечером во время уик-энда на виноградниках Хьюго во Франции. – А теперь, когда они ходят за мной по пятам, меня это раздражает.

– Представь себе, – со смехом ответила Элеонора. – Теперь ты можешь проводить время только с теми людьми, которых любишь.

Хьюго тоже проводил время с дорогими ему людьми.

Он перестал обращать внимание на публикации, как должен был сделать много лет назад. Он восстановил прежние знакомства и с удовлетворением обнаружил, что те, кто действительно хорошо его знал, никогда не верили в сплетни, которые о нем распускали таблоиды. Хьюго позволил своей красавице-жене с ее спокойной решимостью и веселым упорством вести его по жизни, и чем больше проходило времени, тем реже он вспоминал свое грустное прошлое.

За месяц Элеонора запомнила имена каждого сотрудника в его поместье. Она продолжала заниматься с Джеральдиной, потому что ей это нравилось. Она быстро стала популярной в деревне, потому что жителям Йоркшира нравилась ее прямота, а ее доброта, по мнению Хьюго, могла бы исцелить весь мир. Элеонора взяла на себя кое-какие задачи по управлению поместьем, потому что ее острый ум и внимание к деталям были намного лучше, чем у некоторых помощников Хьюго.

Она даже подружилась с непреклонной миссис Реддинг.

– Она откровенно сказала, что раньше мне не доверяла, – смеясь, произнесла Элеонора, обнимая Хьюго, пока они лежали в супружеской постели. – Она говорила, что женщины бросались тебе на шею, но ни одна из них не заботилась о тебе.

– Это чистая правда. Ты была единственной, кто думал обо мне, а не о себе, Элеонора. Поэтому ты и стала моей женой.

– А потом она ждала, что я распотрошу сундуки Гровсмуров и попытаюсь оттяпать у тебя половину состояния при разводе.

– Ты и сейчас можешь это сделать. Мы не заключали брачный контракт. Состояние Гровсмуров под твоим полным контролем, малышка.

Элеонора прижалась губами к его груди, и Хьюго вздрогнул от удовольствия. Он был в восторге. Его чудесная Элеонора рядом с ним.

– Я не желаю контролировать состояние Гровсмуров. Я хочу контролировать только герцога.

– Он давно беспомощен перед тобой. – Хьюго рассмеялся, когда Элеонора нахмурилась, глядя на него.

– Нет, – сухо сказала она, – он не беспомощен. И он никогда не был беспомощным.

И чем больше проходило времени, тем больше Хьюго ей верил. Изабель придумывала о нем небылицы. Торкиль поверил ей. Они оба заплатили за свое отношение к Хьюго слишком высокую цену.

Но Хьюго уже не надо ни за что расплачиваться.

И, конечно, он не позволит Джеральдине страдать.

Ей было девять лет, когда у нее в руках впервые оказался один из таблоидов, которые Хьюго и Элеонора намеренно прятали от нее.

– Это правда? – спросила девочка. У нее было такое выражение лица, словно она готова разрыдаться. – Ты меня содержишь, чтобы отомстить моей матери?

– Если бы это было так, я запер бы тебя в шкафу. Или под лестницей, – пошутил Хьюго и заметил, как Элеонора насторожилась.

– Ты меня ненавидишь? – спросила Джеральдина и посмотрела на него в упор.