Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972-1977

Комментарий Бориса Стругацкого: <…> совершенно реальная история, когда от нашего имени и с нашими подписями разослано было (по инстанциям и в редакции некоторых газет) несколько фальшивых писем вызывающе диссидентского содержания. Нюанс состоял в том, что подпись АНа была подделана безукоризненно, что же касается моей, то это оказалась безукоризненно подделанная подпись, которую АН ВМЕСТО МЕНЯ ставил на договорах с «Молодой Гвардией». Нам сразу же стало ясно, откуда пошли в свет эти письма (это был период максимального ожесточения в титанической борьбе за сборник «Неназначенные встречи»). АН взбеленился и вызвал КГБ. Пришли двое молодых, вежливых, забрали все материалы и исчезли надолго. АН через несколько месяцев позвонил им: было многозначительно сказано, что дело движется и что «следы ведут в Ленинград». Еще через несколько месяцев: мы разобрались в этом деле, виновные предупреждены, К ВАМ У НАС НИКАКИХ ПРЕТЕНЗИЙ НЕТ!.. Больше АН им не звонил.

Вспоминает Николай Иванович Никандров, в то время сотрудник КГБ, один из кураторов Союза писателей СССР, специально для этого издания.

Никандров Н. Воспоминания

Скажу сразу — расследования как такового в связи с обращением братьев Стругацких в КГБ не проводилось. Но, по правилам ведомства, отвечать заявителям по существу поставленных вопросов было делом серьезным. Вот мы с Геннадием Геннадьевичем Зареевым и получили задание рассмотреть заявление известных фантастов и «дать ответ заявителю лично».

Изготовление подложных писем и рассылка их в различные инстанции в то время — явление заурядное, особенно в среде творческой интеллигенции. Как правило, анонимно запущенные «новости» о неприглядных сторонах жизни и деятельности удачно издавшего однотомник коллеги интенсивно обсуждались в домах творчества и в ЦДЛ.

Обратиться в КГБ братья Стругацкие решили, как помнится, в связи с писаниями некоего анонима, который «сигнализировал» в различные инстанции об их намерении после издания очередного романа покинуть СССР. Братья просили оградить их от наветов и заверяли, что свою жизнь и творчество не мыслят за пределами Советского Союза.

Чтобы списать обращение Стругацких в архив, достаточно было после телефонного звонка заинтересованному лицу уведомить секретариат ведомства: «заявителю в личной беседе сообщено, что никаких претензий со стороны органов госбезопасности к нему не имеется».

Но, поскольку один из нас был страстным поклонником творчества знаменитых фантастов, мы, проявляя «разумную инициативу», отошли от формального ритуала и решили установить точку, из которой рассылались в различные средства массовой информации эти подметные письма. Следы привели в один из отделов известного московского молодежного издательства. Мы сочли возможным предупредить руководство издательства о неблаговидных действиях одного из редакторов, фамилию которого уже и не упомнить. Разоблачать и предавать огласке инициаторов разного рода «сигналов» было не принято. По крайней мере, аноним, активно распространявший грязные слухи о Стругацких (и не только о них), вынужден был издательство покинуть.

Оставалось пригласить заявителя в Приемную КГБ, что на Кузнецком мосту, объявить об отсутствии к нему каких-либо претензий со стороны ведомства и пожелать всего хорошего.

Однако Аркадий Натанович, не отвергая варианта возможного прихода на Кузнецкий, напротив, пригласил нас к себе. В спальном районе (в Ясеневе или Теплом Стане) он принял нас без натужного в подобных ситуациях радушия, пригласил в свой рабочий кабинет. Скромная, даже по тем временам, обстановка двухкомнатной квартиры: шифоньер, стол, пишущая машинка, диван, два-три стула и дружелюбный, без тени снобизма хозяин располагали к неформальному общению.

После нашего уведомления «об отсутствии каких-либо претензий» и т. п. А.Н. тут же сказал, что он вполне удовлетворен ответом, и пригласил нас к столу.

После пары рюмок пошел весьма оживленный разговор на общие темы. Аркадий Натанович с юмором вспоминал эпизоды из своей службы на Дальнем Востоке. Он, оказывается, был военным разведчиком, и ему, надо сказать, было что вспомнить.

Кстати, адрес и облик своего анонимного недоброжелателя А.Н., по-моему, представлял не хуже нас, но каких-либо претензий к нему не имел. Перед нашим уходом он, помнится, сказал что-то относительно «стреляющих из-под ковра». Наш визит к нему остался в памяти скорее всего из-за того, что атмосфера «неформального» общения была создана радушным, без налета обычного для «творцов» снобизма, человеком. К сожалению, детали разговора вспоминаются с трудом. Да и речь шла не о чем-то «возвышенном» или «заумном», а о самом обыкновенном, что ныне называют «трепом». Этим-то и запомнилась наша нестандартно прошедшая «беседа с заявителем».

29 июня АНС решает послать письмо в ВААП, Эдуарду Гаврилову, начальнику договорно-правового управления.

Из архива. Письмо от АБС в ВААП