Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1978-1984

Накануне отъезда прощальный ужин дал уже «Следопыт». Александр Петрович ушел рано — возраст есть возраст, а Аркадий сидел до последней минуты. И видно было по всему, что сиделось ему хорошо. Где-то впереди его ждало почти безоговорочное признание, солидная материальная обеспеченность, а тогда — придирки цензуры, отказ в заграничной визе, нападки в печати. В редакции он оттаял душой, грелся теплом всеобщей симпатии.

Впрочем, был момент — мы и не заметили начальной искры — когда возник яростный спор. Со стороны это выглядело несколько даже комично. В небольшой комнатушке возвышались друг против друга Аркадий Стругацкий и Владислав Крапивин. Оба крупные, стояли, по-бычьи наклонив головы. Быстро выяснилось, что, собственно, предмета стычки и не было, скорее, всё объяснялось поговоркой: «Сошлись два медведя в одной берлоге». Недоразумение закончилось брудершафтом, и зазвучала песня. Смею полагать, что «следопыты» знают толк в песнях, но и мы были удивлены, сколь оригинальным оказался репертуар Аркадия. Звучным баритоном, заполняя всю комнату, он пел старые солдатские песни. Грустные, озорные, бравурные…

Ранним утром мы стояли в аэропорту небольшой кучкой и вяло перебрасывались ничего не значащими фразами — спать пришлось всего два часа, к тому же не успели позавтракать. Вдруг через толпу провожающих пробилась группка женщин. Наши, «следопытки»! Оказывается, они вообще не спали, готовили завтрак к отъезду гостей. В руках у них термосы с кофе, бутерброды, бутылка коньяка и… крашеные яйца — «Аэлита» совпала с пасхой. Усталость как рукой сняло — мы даже пожалели, что слишком рано, по нашему общему мнению, объявили посадку. Казанцев, свойственно его характеру, попрощался очень дружественно, но корректно. Аркадий и тут проявил «экспансивность своей натуры». С каждым расцеловался, а с женщинами, растроганный, трижды (в дальнейшем не припомню случая, чтобы он в конце телефонного разговора обошелся без просьбы передать глубокий поклон «милым славным следопыткам и моему другу Славе Крапивину»).

…Идиллия на то и идиллия, что ее существование фантастически скоротечно и она умирает, едва успев народиться. Не прошло и месяца, как позвонил Аркадий. Он сослался на какие-то упорно ходящие по Москве слухи, что Казанцев якобы утверждает, будто он является первым лауреатом «Аэлиты», а братья Стругацкие идут под номером вторым. Вскоре такой же звонок, только с обратной расстановкой акцентов, последовал от Казанцева. Оба просили сделать гравировку (чего редакция в спешке не успела) и на пластинке проставить порядковый номер. Мы накоротке посовещались, будучи, честно говоря, готовыми к такому повороту событий, и я сообщил обоим твердое решение редакции: промашку исправим, но на каждой пластине будут четко (через дефиску) проставлены одни и те же цифры: «1–2». А уж они там, в Москве, пусть разбираются, кто из них первый, кто второй. Оба лауреата больше не настаивали на своем предложении.

Но не хочется заканчивать заметки на грустной ноте. А ведь был, состоялся же он, первый в нашей стране праздник фантастики! Это сейчас, и слава богу, проходят всеразличные фестивали, слеты, а тогда Свердловск впервые собрал под своей крышей представителей многотысячного племени фэнов.

И героями этого праздника, его душой, были лауреаты. Они проявили лучшие свои человеческие качества, сумев встать выше — над! — суетной московской молвой и мелкими страстями. Произошла на радость почитателям НФ стыковка поколений, двух крупных писателей, каждый из которых, в меру таланта, вписал свое имя в историю советской фантастики. Воспроизводимый журналом снимок документально свидетельствует: лауреаты не позируют, сидя рядком да ладком, им уютно вместе, они улыбаются.

Три дня — мгновение в человеческой жизни. Но если они предельно насыщены высокими чувствами и мыслями, то западают в память на всю жизнь.

<…>

Из: Крапивин В. След ребячьих сандалий

<…>

Сейчас отношение к Александру Казанцеву, патриарху нашей фантастики, разное. Кто-то по-прежнему хвалит, кто-то пренебрежительно оттопыривает губу. А я благодарен ему всем сердцем за книги, которые в детстве уводили меня в распахнувшиеся фантастические пространства, полные великих преобразований и не менее великих тайн. И думаю, у множества читателей моего поколения найдутся для Александра Петровича добрые слова.

Нашлись они и у Аркадия Натановича Стругацкого, хотя были люди, которым почему-то хотелось столкнуть друг с другом (хотя бы заочно) А. Казанцева и знаменитых братьев-фантастов.