Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1978-1984

Остросоциальная повесть тех же авторов «Парень из преисподней» (сб. «Незримый мост») непосредственно примыкает к их предыдущим произведениям — «Попытка к бегству», «Трудно быть богом», «Обитаемый остров» и др., — изобличающим изуверство и мракобесие как тип мышления и как образ жизни. В данном случае авторы избирают труднейший прием сказовой речи: обличение отрицательного персонажа его же устами. Все события пропускаются сквозь призму извращенного сознания некого Гага с условной планеты Гиганда. Гагу, с его образом мышления, и темным силам, которые его породили и сделали таким, как он есть, противопоставлен землянин Корней с его безупречными нравственными принципами, сумевший внушить к себе уважение даже такому типу, как Гаг, хотя ему совершенно непонятны бескорыстные побуждения этого человека, который жертвует своим научным призванием и личным счастьем ради возрождения цивилизации на Гиганде, заведенной в тупик произволом ее правителей. Будущее Земли приоткрывается только небольшим уголком, и всё же за немногим видится многое — и новые человеческие взаимоотношения, и поразительный уровень науки и техники, и новые представления о моральном долге человечества в отношении отсталых планет. Авторы ничего не разжевывают, оставляя Гага на перепутье. В сложной политической обстановке наших дней, когда одновременно с борьбой за разрядку напряженности в ряде стран поднимает голову неофашизм, «Парень из преисподней» приобретает особую злободневность.

<…>

Письмо Бориса брату, 6 октября 1979, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Не отвечал на твое письмо, потому что замотался, да и новостей у меня никаких нет. А сейчас вот простудился малость, зубы болят, так что сижу дома с распухшей мордой и пишу письма.

Очень любопытно, что там у тебя получится с Чаковским. Разумеется, это ужасно — получить от него такое письмо, но — черт его знает! — может, это и к лучшему? Может быть, с ними только так и можно: резко, принципиально, по-партийному, без всяких вуалей! Если нашу статью опубликуют без существенных купюр, значит, такой вот резкий метод годится. Ну, а если нет… Значит, нет.

Я тут занимаюсь только хозяйственными делами. Ребята помогают. Один бы я, конечно, ничего не сделал, а так почти всё уже сделано. Осталось только реализовать книги и вывезти мебель. Вот поправлюсь и доведу всё до конца. Наше собрание сочинений с посвящениями мамочке я придумал переправить тебе. Тогда у тебя высвободится куча экзов для ВААПа, для подарков и т. д. Но это — во благовремении.

Друзья меня не покидают, так что ты можешь быть за меня спокоен. А себя — береги! Умоляю, подсократись по части выпивки! Это очень вредно при стенокардии. Помни, что мы с тобой должны успеть написать еще не меньше пяти повестух. Не меньше! А уж потом — гори всё ясным пламенем: уйдем на пенсию и предадимся доступным порокам.

Обнимаю тебя, твой [подпись]

P. S. Леночке и Машке — поцелуи!

Борис беспокоится о здоровье брата не напрасно.

Из: Тарковский А. Мартиролог

<…>

16 октября 1979

<…>

Сегодня звонил Аркадий Стругацкий. У него тоже умерла мама (за две недели до смерти моей мамы). Был пьян. Придет в субботу в 4 часа.

<…>

Письмо Аркадия брату, 19 октября 1979, М. — Л.

Дорогой Борик!

Письмо твое получил аж в прошлое воскресенье, а собрался ответить только сейчас. Правда и то, что существенных новостей не имеется.

1. Из ЛитГазеты ни гласа, ни воздыхания. После того, как от Чапчахова был курьер и забрал вставку с именами пострадавших, — всё, тишина. Это было 9-го. Теперь, если до 22-го ничего не последует, снова пишу Чаковскому.

2. Из ВААПа:

1) Договоры из ЧССР на отрывок ПXXIIВ и на ВНМ — два отдельных договора от разных издательств.

2) Договорное письмо из Венгрии на право телепостановки зМЛдКС, на 60 мин., по 70 форинтов за минуту.

3. Добиться в Детгизе переиздания ТББ не удалось: им категорически запретили переиздания. Существующий с ними безавансовый договор на сказку пролонгируется до ноября 80-го года.

4. Из МолГв тоже ничего. По слухам — сдано в набор. Иллюстрации мне так и не показали. Поистине, с ними чувствуешь себя, как дрессировщик крокодилов!

5. Лениво хлопочу по поводу поездки в Югославию в начале декабря на Международные встречи переводчиков («как один из лучших переводчиков японской л-ры на русский язык»). Тоже то еще болото — эти наши иностранные комиссии…

6. Занимаюсь рукописями «молодых». Неожиданно (и со стороны) получил две объемистые рукописи, поразившие меня высоким классом литературы и непривычным, нетрадиционным, насквозь психологическим подходом к теме. Характерно, это авторы — не писавшие раньше фантастики, т. е. не ушибленные «кризисом». Есть порох в пороховницах!

Вот, пожалуй, и всё, достойное упоминания.

Обнимаю, твой Арк. Привет Андрею и друзьям.

Письмо Бориса брату, 22 октября 1979, Л. — М.

Дорогой Аркаша!

Получил твое письмо и отвечаю немедленно, хотя новостей у меня никаких нет.