Стругацкие Трудно быть богом

Сначала Быков говорит сыну: „Пока я в рейсе, будь все время возле мамы“. Это позже исправляется Авторами на более точное: „Пока я в рейсе, будь поближе к маме“.

Юрковский, обращаясь к Грише Быкову, называет его в черновике — „сынок“, позже — „малыш“.

После пожелания Юрковского „чтобы рейс отменили“ Быков на него с изумлением — сначала „посмотрел“, позже „воззрился“.

О том, что Дауге остается, а они улетают, в рукописи Юрковский говорит Быкову: „Плохие мы с тобой товарищи“. Позже: „Нехорошо. Нечестно“. А Быков отвечает в рукописи: „Перестань ныть“, а позже просто: „Перестань“.

Дауге говорит Быкову-младшему в черновике: „Что я, жить не могу без этих самых космических бездн и песков Марса?“, а в публикациях: „Что я жить не могу без этих самых таинственных бездн и пространств?“

Изменяется причина горечи Дауге. В рукописи: „Если бы здесь был Володька, — продолжал Дауге, — если бы остался твой отец Михаил Антонович… Я страшно буду тосковать по ним. Я уже тоскую. Я уже старый, Гриша. Старый! Мне нельзя одному“. В публикациях: „Почему я остался один? За что? Почему именно меня… именно я должен быть один? Ведь я не самый старый, тезка. Михаил старше, и твой отец тоже…“

На фразу Гриши о последнем рейсе Крутикова в рукописи.

Дауге отвечает: „Вот и Миша тоже“. В публикациях: „Миша наш состарился…“

Быков-младший реагирует на состояние Дауге, увидевшего бывшую жену, в рукописи „испуганно“, в публикациях „встревоженно“.

О „человеческом“ и „животном“ в человеке Дауге в рукописи говорит: „Так вот, по-моему, человеку свойственны другие законы развития. Не такие, как у животных“. В публикациях: „Так вот. Человек — это уже не животное“. И дальше: „Разум этот НЕОБХОДИМО должен развиваться“ — в рукописях; „Разум этот НЕИЗБЕЖНО должен развиваться“ — в публикациях.

После обидчивого „спасибо“ Маши Юрковской на замечание Дауге о мещанах Дауге говорит: „Я не хотел тебя обидеть“, — и добавляет: в рукописи: „Просто всех вас очень жаль“, в публикациях: „Но мне показалось, что ты хочешь обидеть нас“.

О мирских удовольствиях в рукописи Дауге говорит: „Я очень доволен своей жизнью“, в изданиях: „Я даже был изрядным шалопаем“.