Стругацкие Трудно быть богом

10. Взгляды Араты на крестьянство. (Будучи пиратом, ограбил Соанскую библиотеку, читал, пока заживал горб.)

11. Арата рассказывает о Ваге Колесе — его конец.

12. Арата считает Румату „добрым призраком“. Он живет в мире, где за одним углом кровавый призрак, за другим — ведьма. С призраком он схватится на мечах, ведьме переломает кости, а доброму призраку снисходительно скажет: отойди и не мешай.

13. Ответы на возражения Брускина:[91] доброта не может, только ненависть. Надеюсь, доживу до того, когда вы возненавидите то, что сейчас жалеете. Лучше не мучайтесь, уходите отсюда.

14. Вопросы Брускина.

15. Земляне потеряли что-то. Нет сплошного преимущества перед людьми прошлого. Те, кто были на баррикадах, умели то, что не умеет сейчас никто на Земле. Чем вам еще можно помочь?

16. Уход Араты: „За мной шпик. Впрочем, не надо. Я сам“.

И сохранился рассказ „Дорожный знак“, который позже послужил прологом к ТББ. Текст рассказа практически не отличается от пролога ТББ, за исключением названий. Во время написания рассказа Авторы еще не выдумали Арканар, его окрестности и его жителей. Ребята еще играют в земных пиратов. Вместо сайвы упоминается сельва, вместо ста золотых — два миллиона кило стерлингов, вместо коры белого дерева — кактус пейотль, вместо ируканских пиратов — голландские, а вместо Урочища Тяжелых Мечей — пылающий Порто-дель-Карто.

Обращений „благородный дон“ и „дона“ в рассказе также не было, вместо них — „hombre“ и „тапапа“ (видимо, имеется в виду „тиспаспа“), аккуратно вписанные в пропущенные места машинописного текста. Кстати, обращение к женщинам „дона“ было придумано Стругацкими, ибо у нас, на Земле, женский род к слову „дон“ — „донья“ (испанское) и „донна“ (итальянское и португальское), что было замечено одним въедливым корректором.

Имена же, упоминаемые в рассказе, Авторами были взяты из приключенческой литературы (А. Дюма, Р. Стивенсон, Жюль Верн, О. Генри), так любимой мальчишками советских времен: Генрих Наварра (маршал Тоц), Себастиан Перейра (Бон Саранча), Великий Альвец (дон Сатарина Беспощадный), Джон Гопкинс (Арата Красивый). Интересна переделанная фраза о последнем персонаже. Вместо „Да разве станет Арата связываться с таким негодяем, как ты!“ в рассказе говорится: „Да кто же не знает, что Гопкинс со всей своей компанией уже год как национализирован!“ (Ср. в ПХХПВ: „Данную акцию мистера Гопкинса одобряю. Жду следующих в том же духе. Кондратьев“.)

Единственный персонаж, чье имя было придумано Стругацкими уже давно, но до того времени не было нигде задействовано „Румата-Освободитель“, был изменен в прологе на Гексу Ируканского. Ибо странно было бы будущему Румате играть в Румату…