Структура и динамика психического

67 Так же как адаптация к окружающей среде может потерпеть неудачу из-за односторонности адаптируемой функции, так и адаптация к внутреннему миру может не удаться вследствие односторонности рассматриваемой функции. Например, если приостановка либидо явилась результатом неспособности мыслительной установки справиться с требованиями внешней адаптпции и если бессознательная функция чувствования активизируется посредством регрессии, то к внутреннему миру имеет отношение только установка на чувства. Поначалу этого может быть достаточно, но по истечении некоторого времени такое положение уже не будет отвечать необходимым требованиям, и мыслительной функции тоже придется заручиться какой-то поддержкой, точно такой же поворот к противоположному был необходим, когда ей приходилось иметь дело с внешним миром. Таким образом, полная ориентация на внутренний мир становится необходимой лишь до тех пор, пока не достигнута внутренняя адаптация. Как только адаптация достигнута, прогрессия может начаться сызнова.

68 Принцип прогрессии и регрессии изображается в мифе о ките-драконе, разработанном Фробениусом⁵⁰, как я подробно показал в своей книге Символы трансформации (pars. 307 ff). Герой мифа является символическим выразителем движения. Вход в чрево дракона представляет собой движение в регрессивном направлении, а путешествие на восток («ночное плавание по морю») с сопровождающими его событиями символизирует попытку адаптироваться к условиям психического внутреннего мира. Полное поглощение героя и исчезновение его в чреве чудовища репрезентирует полный отвод интереса от внешнего мира. Одоление чудовища изнутри есть достижение адаптации к условиям внутреннего мира, а выход на поверхность («выскальзывание») героя из чрева чудовища с помощью птицы, происходящий в момент восхода солнца, символизирует возобновление прогрессии.

69 Характерно, что в то время, как герой проглатывается чудовищем, оно начинает ночное плавание по морю на восток, то есть по направлению к восходу солнца. Мне кажется, это служит указанием на то, что регрессия не обязательно есть ретроградный шаг в смысле обратного движения или дегенерации, но, скорее, представляет собой необходимую фазу развития. Индивид, тем не менее, не осознает, что в ходе регрессии он развивается; он ощущает, что находится в принудительной ситуации, напоминающей раннее инфантильное состояние или даже эмбрионическое состояние внутри материнского чрева. И только в том случае, если он застревает в данном состоянии, можно говорить об обратном развитии (инволюции) или дегенерации.

7 °C другой стороны, прогрессию не следует смешивать с развитием, ибо непрерывный жизненный поток необязательно представляет собой развитие и дифференциацию. С первобытных времен определенные растительные и животные виды останавливались в своем развитии на мертвой точке, без дальнейшей дифференциации, и, тем не менее, продолжали существовать. Точно таким же образом психическая жизнь человека способна быть прогрессивной без эволюции и регрессивной без инволюции. Эволюция и инволюция, на самом деле, не являются непосредственно связанными с прогрессией и регрессией, поскольку последние являются простыми жизне-движениями, которые, несмотря на свойственное им направление, фактически имеют статический характер. Они соответствуют тому, что Гете удачно описал как систолу и диастолу⁵¹.

71 Много возражений было высказано по поводу мнения, что мифы представляют психологические факты. Люди очень неохотно отказываются от представления, что миф является своеобразным видом объяснительной аллегории астрономических, метеорологических или растительных процессов. Существования объяснительных тенденций в мифах, разумеется, нельзя отрицать, поскольку нет недостатка в доказательствах того, что мифы имеют также и объяснительное значение, однако мы по-прежнему стоим перед вопросом: почему мифы вынуждены объяснять вещи подобным аллегорическим способом? Важно понять, откуда первобытные люди черпают свой объяснительный материал, ибо не следует забывать, что их потребность в причинных объяснениях отнюдь не столь велика, как у нас. Первобытный человек гораздо более интересуется плетением выдумок, нежели объяснением вещей. Мы имеем возможность на примере наших пациентов почти ежедневно видеть, каким образом возникают мифические фантазии: они не выдумываются, но являются в виде образов или цепочек представлений, которые прокладывают себе путь из бессознательного, и когда их подробно излагают, то они часто имеют характер связных эпизодов, напоминающих мифические драмы. Вот как возникают мифы, и вот причина того, что фантазии, рожденные бессознательным, имеют так много общего с примитивными мифами. Но поскольку миф вообще является лишь проекцией, падающей из бессознательного, а не сознательным изобретением, то вполне понятно, что нам повсюду приходится сталкиваться с одними и теми же мифами-мотивами и что мифы, по существу, представляют собой типичные психические явления.