Читаем Структура и смысл: Теория литературы для всех полностью

Структура и смысл: Теория литературы для всех

Дополнить типологию сновидений классификацией по направлениям возможно, но эту типологию трудно провести до конца (если есть модернистские или романтические сны, то как быть со снами сентиментальными или реалистическими?). Скорее перед нами коллизия, аналогичная той, которую А. Ф. Лосев описывал в применении к символу у символистов: «Разница между реализмом и символизмом (в узком значении этого слова как известного предреволюционного направления в искусстве) вовсе не структурная, но предметная, содержательная. Символисты просто интересовались другими предметами изображения, не теми, которыми интересуется реализм. Но использование идейно-образной структуры как принципа конструирования действительности, как разложения ее в бесконечный ряд при помощи каждый раз особого закономерного метода, как системно-порождающей модели – совершенно одно и то же и в полноценном реализме, и у символистов»[645].

В «модернистских» снах (и вообще в литературе ХХ века), конечно, происходят тематические сдвиги и типологические переакцентуации. Периферийные приемы введения и строения литературных снов («сон во сне», «спираль снов», «двойной сон») становятся распространенными и доминирующими, но качественно типология и структура литературных снов вряд ли изменяются.

Объем, граница, структура, функция – эти критерии достаточно четко описывают поэтику сновидения, задают параметры системного подхода к нему.

Типологический подход к литературным сновидениям позволяет осторожно предположить, что «буйство сновидческой фантазии» на самом деле довольно однообразно. Это частный случай другой аксиомы: экстремальные поэтики «стираются» гораздо быстрее, чем поэтики нормальные.

Когда границы сна перерастают текст в тексте и раздвигаются до пределов целого текста, мы снова возвращаемся к проблеме, обозначенной в начале: сон – текст.

Произведение как целое тоже можно рассматривать в параметрах рациональное – иррациональное. По отношению к рационально изложенному, пусть даже специально маркированному (как в утопии), повествованию сновидческая мотивировка имеет лишь условный, метафорический характер.

Напротив, можно говорить о тотальном «сновидческом» характере некоторых художественных систем или отдельных произведений (например, Кафки, Хармса, обэриутов вообще, поэмы Вен. Ерофеева «Москва – Петушки» или модного русского романа последнего десятилетия «Чапаев и Пустота» В. Пелевина), даже если формально они никак не маркированы в качестве сновидений.

Таким образом, вопреки выдвинутому и обоснованному в начале тезису «литература есть сон», на практике с областью сновидений связан лишь особый тип литературных текстов, противопоставленный текстам жизни.

Точно так же формулы «жизнь есть сон» или «смерть есть сон», «история есть сон» приобретают смысл на фоне первоначальной, исходной интуиции жизни, которую потом можно сопоставлять или уравнивать с чем угодно.

<p>Список литературы</p>Справочная литература

Европейская поэтика от античности до эпохи Просвещения: Энциклопедический путеводитель / Под общ. ред. Е. А. Цургановой и А. Е. Махова. М., 2010.

Квятковский А. Поэтический словарь. М., 1966.

Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А. И. Николюкина. М., 2001.

Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В. М. Кожевникова и П. А. Николаева. М., 1987.

Пави П. Словарь театра / Пер. с фр. М., 1991.

Поэтика: актуальный словарь терминов и понятий / Гл. науч. ред. Н. Д. Тамарченко. М., 2008.

Руднев В. П. Словарь культуры ХХ века. М., 1999.

Словарь литературоведческих терминов / Ред. – сост. Л. И. Тимофеев, С. В. Тураев. М., 1974.

Чупринин С. И. Жизнь по понятиям: Русская литература сегодня. М., 2007.

Учебные пособия

Бройтман С. Н. Историческая поэтика: Хрестоматия-практикум. М., 2004.