Структура ментального мира классической Греции

Ф е д р а

О горе мне… Когда б мои слова

Ты, женщина, сама сказать могла бы.

К о р м и л и ц а

Я ж не пророк, чтоб чудом их узнать.

Ф е д р а

Ты знаешь ли, что это значит — „любит“?

К о р м и л и ц а

Да, слаще нет, дитя, и нет больней…

Ф е д р а

Последнее — вот мой удел, родная.

К о р м и л и ц а

Что слышу я? Ты любишь? Но кого же?

Ф е д р а

Не все ль равно… Но сын он Амазонки.

К о р м и л и ц а

Как… Ипполит?

Ф е д р а

Он назван, но не мною.“

[1,Ипполит, 382–391]

К о р м и л и ц а

…разве же судьбы — да и какой

Еще судьбы! — теченье ты осилишь…

Ты женщина, и, если ты могла

Быть честною не реже, чем нечестной,

Считай себя счастливой. Черных дум

Останови теченье! Это людям

Доступнее… Стремиться ж одолеть

Богов, дитя, — поверь мне, только гордость.

Любить тебе велела Афродита.

Ты будь смелее — и любви отдайся.

[1, Ипполит,539–548]

Кормилица, без согласия Федры, рассказывает обо всем Ипполиту, в ответ тот произносит блестящий монолог „О Зевс! Зачем ты женщин создавал?..“, в котором восклицает:

„…Отца

Священное она дерзнула ложе

Мне, сыну, предлагать…“

[1, Ипполит, 728–730]

Федра, дабы спасти свою честь, решается оклеветать Ипполита и пишет письмо, после чего кончает с собой. Фесей, прочтя письмо, зажатое в ее мертвой руке, и поняв из него, что Ипполит посягал на ложе его жены, вершит месть над собственным, ни в чем неповинным сыном. Таков, в общем, сюжет трагедии. Сама трагедия совершенна по композиции и динамике, она буквально насыщена действием, в ней множество прекрасных сцен и монологов, но самое главное в том, что любой из наших современников, прочитав или увидев ее на сцене, неизбежно окажется в точке R-2.

Итак, с появлением Сократа этика стала исполнять функцию рефлексии полисной жизни (того, что происходило в D-3). Этика стала способом рационального конструирования поведения, а философия смогла обрести новый облик — она стала заниматься анализом этических категорий.

Глава 4 Платон и Аристотель Роль Александра

Процессы четвертого века, которые принято называть кризисом полиса, в наших терминах описываются так. Вся социо-культура, постепенно перетекая в R-2, оказалась перед выбором: угаснуть или положить новую повседневность. Выбор для греков был, вроде бы, очевиден — слишком велик был энергетический резерв, данный им от природы. Поэтому некоторые индивиды оказались в точке M-3, которая пустовала со времен Великой колонизации. Однако, теперь была населена и точка R-3, а следовательно, как и все граждане, оказавшись перед вопросом выбора той повседневности, которая бы устроила всех, философы стали создавать проекты не просто новой повседневности (это удел ораторов), а сделали попытку построить новый игротехнологический уровень и отыскать способ перехода и конструирования новой повседневности. Понятно, что сделать это было нельзя, оставаясь на третьем уровне. Первооткрывателем четвертого, методологического уровня в структуре ментального мира стал Платон.

О том, что представляет собою этот уровень, мы скажем при анализе „Государства“ и „Законов“. Сейчас необходимо рассмотреть ту часть платоновского творчества, которая относится к точке R-3, являясь, таким образом, продолжением ментального пути Сократа. Один из самых ранних диалогов „Ион“ позволяет еще раз отследить сформулированный нами выше метод сократических бесед и буквально показать, из какой точки задает вопросы Сократ, и где находится его собеседник рапсод Ион. Диалог ставит мета-вопросы по отношению к игре. Напомню содержание диалога.

Ион утверждает, что он лучший толкователь Гомера. Сократ заинтересовывается, говоря нашими терминами, из какой точки ментального мира Ион толкует Гомера. Что ты делаешь, когда толкуешь Гомера? спрашивает Сократ. Нить рассуждений Сократа такова: искусство — это любая деятельность, доведенная до совершенства, следовательно, искусство рапсода тоже некоторая деятельность, доведенная до совершенства. Так в чем же содержание этой деятельности?